#Буквы поговорили с военным прокурором сил АТО Константином Куликом о ходе расследования дела о его незаконном обогащении и о поданном им заявлении о коррупционных действиях Сергея Лещенко.

С военным прокурором сил АТО Константином Куликом #Буквы встретились в воскресенье, 18 сентября.

После Евромайдана Кулик участвовал в расследовании так называемого дела Курченко в рамках деятельности преступной организации экс-президента Януковича и его окружения. Но вскоре Кулик отправился военным прокурором в зону АТО.

С приходом на должность Генерального прокурора Юрия Луценко расследованию дела Сергея Курченко снова дали ход. Тогда же, по решению руководства ГПУ, в конце мая Константин Кулик возглавил группу прокуроров военной прокуратуры в расследовании этого дела.

Справедливости ради следует отметить, что с тех пор расследование действительно начало активно прогрессировать. Так, ГПУ удалось задержать трех фигурантов дела Курченко: экс-руководителя компании Курченко ВЕТЭК Андрея Кошеля, замминистра экономического развития времен президентства Януковича Александра Сухомлина и экс-замглавы правления “Нафтогаза” Александра Кацубу. Кулик лично вручал им подозрения.

Известным широкой общественности прокурор Кулик стал не так давно. Зимой этого года журналисты опубликовали информацию о дорогом имуществе и недвижимости якобы гражданской жены прокура и матери его детей – Ирины Немец. Одновременно, по обращению нардепа, члена “УКРОПа” Виталия Куприя о проверке информации журналистов, НАБУ начинает расследование относительно незаконного обогащения военного прокурора.

Впоследствии 29 июня НАБУ вручило Кулику подозрение в “незаконном обогащении”. Это было сделано на фоне активных действий прокуроров военной прокуратуры по задержанию фигурантов дела Курченко, именно в день апелляционного заседания суда по аресту Кацубы. Кулик убежден, что такой ход событий не является случайностью. Более того, военный прокурор утверждает, что НАБУ выполняет заказ. Цель заказа, по словам Кулика, – отстранить его от должности и помешать дальше расследовать дело Курченко в качестве руководителя группы прокуроров в этом деле.

В свою очередь, антикоррупционные органы взаимосвязь между этими событиями и делами отрицают, заявляя, что руководство ГПУ специально “впихнуло” Кулика в группу прокуроров по расследованию резонансного дела Курченко, зная, что Кулику готовят подозрение.

Решением Апелляционного суда Кулику удалось восстановиться в должности и добиться отмены личного обязательства (подписки о невыезде).

Кулик в разговоре с #Буквами называет тех, кто, по его убеждению, являются исполнителями заказа против него, и впервые озвучивает “цену” такого заказа. Военный прокурор знает и имя заказчика, но в интервью называть отказывается. Об этом, о ходе расследования дела против него и его заявлении о коррупционных действиях Сергея Лещенко #Буквы беседовали с военным прокурором Константином Куликом.

– Известно, что в начале сентября суд своим решением отменил вашу подписку о невыезде, которая ранее была возложена на вас в виде личного обязательства. А что с досудебным расследованием. Его срок тоже истек? Или оно все еще продолжается?

– Срок досудебного расследования по моему делу истек еще 25 июня, так как в Единый реестр досудебных расследований заявление о проверке факта моего незаконного обогащения было внесено еще 25 декабря 2015 года. Этот вид преступления относится к категории преступлений средней тяжести, срок его расследования установлен Уголовно-процессуальным кодексом и не может превышать 6 месяцев. Потом дело либо направляется в суд, либо закрывается.

Срок следствия считается либо с момента регистрации уголовного производства в отношении лица, либо с момента установления лица, совершившего преступление, и составления уведомления о подозрении.

НАБУ и САП смошенничали с процессуальными сроками и незаконно считают срок следствия с момента вынесения постановления о привлечении в качестве подозреваемого, а не с момента внесения информации в ЕРДР. Якобы расследовали “фактовое” дело и пытались установить – кто же именно в моем деле незаконно обогатился. Понятно, что кроме меня в этом деле других субъектов преступления быть не может, и вносить в ЕРДР данные нужно было не по факту, а в отношении лица, и срок считать с 25 декабря соответственно. То есть дело в отношении меня расследуется уже 9-й месяц.

Как бы там ни было, по теперешней версии САП, четырехмесячный срок расследования закончится 29 октября. На все мои призывы направить дело в суд никаких ответов мне не дают.

IMG 7975

– Ваша позиция состоит в том, что предъявленные вам подозрения безосновательны и имеют заказной характер. Аргументируйте, почему.

– Во-первых, аргументация такова, что преступлением является то, что попадает под определение Уголовного кодекса Украины, а таких действий я не совершал. Все домыслы, догадки, идеи, озвученные на брифингах, – это не преступление.

Во-вторых, мне инкриминируется ряд действий, которые я физически не осуществлял. Как бы НАБУ и САП не хотелось, все имущество, указанное в подозрении по любому законодательству и любой правде, принадлежит либо Немец Ирине, либо моей матери, но никак не мне. Даже если я теперь обращусь в суд на основании подозрения НАБУ и потребую признать за мной часть этой недвижимости – мне ни один судья такого права не даст. Это в отличие от Лещенко, который сам купил квартиру и имеет на нее все права.

– Немец не является вашей супругой?    

– Супругой не является и никогда не являлась.

– Мать детей?

– Мать детей — есть такое.

– Как вы можете прокомментировать аудиозаписи ваших разговоров, обнародованные НАБУ? Они настоящие?

– Записи разговоров — да. Они действительно меня прослушивали. В моем понимании как следователя – явно незаконно, поскольку статья “Незаконное обогащение” не позволяла им проводить такое негласное следственное действие, как “прослушка”. Поэтому, чтобы хоть как-то прикрыть себе “одно место”, НАБУ и САП “дорисовали” мне еще одну статью — получение взятки. Она была внесена в ЕРДР в январе этого года. Только мне обвинения по этой статье до сих пор почему-то не предъявили: статья то появляется, то исчезает в разных документах.

– Подозрения не предъявили?

– Ни подозрения, ни каких-либо других материалов – ни мне, ни моему адвокату, ни следственному судье, ни прессе, никому. Это дело однозначно зарегистрировано для того, чтобы под него получить возможность прослушивания.

Таким образом, получается, что я уже восьмой месяц якобы пытаюсь взять взятку. Или уже взял взятку.

Я не знаю фабулы. Я понимаю, что зарегистрирована ст. 368 УК Украины, на основании которой НАБУ и САП имеют возможность меня прослушивать, следить за мной, вскрывать почту, в связи с чем получать разного рода информацию – в основном служебную.

Я уверен, что лично у Сытника и его первого заместителя Углавы есть сильное желание знать, что я делаю и чем занимаюсь на своей должности – военного прокурора сил АТО. И я подозреваю, что это им нужно было на выполнение просьбы определенных товарищей для контроля за тем, что мы делаем в деле по убийству мобильной группы “Эндрю”.

IMG 7981

– В конце мая вы возглавили группу прокуроров военной прокуратуры в уголовном производстве по так называемому делу Курченко. В этот период НАБУ и САП объявляют вам подозрение по факту незаконного обогащения. При этом в НАБУ утверждают, что подозрение вам было составлено до того, как руководство ГПУ, дословно, “впихнуло” вас в группу по расследованию дела Курченко. И включение вас в группу по этому резонансному делу – реализация сценария, чтобы в дальнейшем обвинить антикоррупционные органы в том, что они выполняют заказ. Сытник настаивает, что подозрение вам было составлено 23 мая, а 27 – вы возглавили группу прокуроров по делу Курченко. Как вы это прокомментируете?

– Во-первых, то, что говорит Сытник, противоречит всем срокам, которые указаны в УПК относительно сроков согласования подозрения и оглашения его лицу. Уведомление о подозрении мне датировано как составленное 29 июня в 9:00 часов. Что они там составляли в мае и почему датировали документ через месяц в июне – ни я, ни любой другой юрист вам не сможет объяснить.

Что касается включения меня в “дело Курченко”. Как раз в мае этого года после назначения Луценко Юрия Витальевича Генеральным прокурором Украины меня стали вызывать в ГПУ на доклады и совещания вместе с другими следователями, которые ранее расследовали уголовные дела в отношении окружения Януковича. Заслушали тогда 60-65 следователей. На совещаниях спрашивали о деталях расследования дела в отношении Курченко: чего успели добиться, чего не успели, почему и кто мешал. Основная задача стояла – выбрать уголовные дела по эпизодам преступлений окружения Януковича и его самого, которые можно в максимально сжатые сроки направить в суд. Это продолжалось на протяжении нескольких недель. Все докладывали, взвешивали состояние дел, рисовались схемы, много уточнений шло по телефону.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: В ГПУ и СБУ есть люди, которые пытаются развалить дело Курченко, – Матиос

И наиболее развернутым оказалось дело Курченко, более-менее – Клименко. Но в основном все же дело Курченко. Его нужно было доработать – и можно направлять в суд для решения вопроса о заочном осуждении. Этим мы сейчас и занимаемся.

Возвращаясь еще раз к вопросу с НАБУ и САП, я думаю, что, прослушивая мои телефоны, они отлично понимали ход всего переговорного процесса, мои доклады и обещания за три-четыре месяца выйти на окончание расследования и планы руководства, которое доверило мне проведение такого расследования.

Я подозреваю, что в этот момент в НАБУ и сложились интересы тех лиц, которые интересовались контролем за нами в деле по мобильной группе “Эндрю”, с их интересами в деле Курченко.

Само подозрение ведь было предъявлено не сразу после включения меня в группу прокуроров, а только после проведения мной определенных активных действий – задержания и ареста трех ключевых фигурантов, обнаружения и изъятия оригиналов документации по “Черноморнефтегазу”, которые считались утерянными. Кроме этого, мы чуть не провели обыск в доме народного депутата Украины Владимира Кацубы (отца задержанного Александра Кацубы), взяли разрешение суда на проведение обыска в домовладении его бывшей жены, но оказалось, что он тоже проживает в этом доме. Соответственно, обыск мы проводить не стали, чтобы не нарушать закон. Но на тот момент, с учетом ареста его младшего сына и объявления в розыск старшего, ситуация была сильно накалена.

В этот момент НАБУ и перешло к активным действиям.

Они могут, конечно, попросить провести в отношении меня очередное служебное расследование, но я думаю, что в этот момент НАБУ получило заказ на отстранение меня от должности и начало его отрабатывать.

Почему я так считаю? Потому что НАБУ взяло разрешение суда на обыск у меня в тот день, когда я был в командировке в Харькове и проводил вышеуказанные обыски, нашел и изъял документацию “Черноморнафтогаза”. После этого они выждали несколько дней, когда я не просто вернусь в Киев, а останусь ночевать не в своей квартире, а в квартире с детьми и Немец Ириной. Телефон ведь они прослушивали. И только тогда они пришли на неотложное следственное действие – обыск. Во время обыска детективы еще не знали, что от их имени в НАБУ печатается уведомление о подозрении. Они об этом узнали после проведения обысков, когда этот документ им привезли. И попытались еще раз зайти в квартиру, чтобы его вручить. Это была глупая, неуклюжая попытка предъявить мне подозрение на лестничной площадке.

Почему? Потому что в этот же день было заседание Апелляционного суда по аресту Кацубы Александра. И НАБУ с САП попытались в такой способ меня остановить. Началась атака по СМИ. Но я все равно поехал в Апелляционный суд. Тогда эти товарищи явились ко мне перед судебным заседанием и в коридоре за 5 минут до начала заседания предъявили мне ходатайство об отстранении меня от должности и моем домашнем аресте. Это было сделано наглядно в присутствии Владимира Кацубы, матери подозреваемого Александра Кацубы, его адвокатов, помощников судей.

На просьбу не чудить и подождать конца заседания, ведь я все равно не могу ознакомиться с этими документами, потому что нужно идти на процесс по Кацубе, НАБУ не отреагировало. Документы составлены безграмотно и в спешке. Это исполнение заказа, причем на наглом и тупом уровне.

– А когда следующее заседание суда по вашему делу?

– Для этого они должны передать дело в суд. Я периодически требую, чтобы его передали в суд. Но НАБУ и САП считают, что это дело особо сложное, нужно еще порасследовать, попытаться найти еще хоть что-нибудь, чтобы не отдавать дело о незаконном обогащении в суд в таком виде. Сами понимают, что это путь к оправдательному приговору.

IMG 7929

– Было заявление о том, что вам планируют инкриминировать получение АТОшных денег в качестве стопроцентной надбавки к зарплате за нахождение в зоне АТО – как незаконное обогащение. Речь идет о сумме в размере около 100 тысяч гривен.

– Не знаю, кто это заявил. Но ситуация с такими намерениями есть. Когда я узнал, что в СМИ начала поступать информация о моем незаконном обогащении, я написал рапорт на проведение служебного расследования. Тогда еще Шокин был Генпрокурором, и он проводил его – информация о незаконном обогащении не подтвердилась.

Так же и сейчас, узнав, что есть подобная ситуация, я написал рапорт на имя Генерального прокурора о проведении служебного расследования – относительно правильности начисления и получения мною этих АТОшных надбавок. Расследование в пятницу (16 сентября – прим.) было закончено.

Постановили – нарушений нет, по закону – имеет право еще оформить командировочные. Просто, получая двойную зарплату в АТО, было неэтично оформлять еще и командировочные.

Думаю, что этот информационный вброс был связан с моим заявлением в НАБУ о необходимости зарегистрировать производство в отношении Лещенко по факту его незаконного обогащения.

– Как писали разные СМИ, в САП утверждают, что вы якобы были нечастым гостем в АТО. И исходя из этого, они решили расследовать эпизод по поводу начисления вам АТОшных надбавок.

– Чтобы такое заявлять – надо быть редкой сволочью. Мы в АТО круглосуточно служили, не каждую ночь спали, не каждый день могли душ принять и постираться. Я в Киев выезжал по служебным вызовам, и то – максимум на 2-3 дня. Выезжал на доклад, ночью в машине по дороге сам за рулем, с оружием, иногда – с курьером с секретной почтой, в Киеве докладывал, получал вводные – и назад.  – Вы неоднократно заявляли, что дело против вас имеет заказной характер, чему вы имеете доказательства. Кто заинтересован в этом? – В целом, как я уже сказал, развитие событий указывает на явно заказной характер происходящего. Вы хотите услышать ответ на вопрос, кто проплачивает деньги? У меня есть информация о том, что за этот заказ было проплачено 500 тыс. долларов. Но я на данный момент не имею достаточных доказательств. Работаем в этом направлении.

Кто исполняет? Это я понимаю: исполняет Сытник, исполняет Семенченко, исполняет Грищук. По сути, эти люди связаны между собой.

– Как вы объясните присутствие членов батальона “Донбасс” у вас под домом?

– Это Семенченко и Грищук. В самом начале мне было непонятно, что происходит. Потом, когда они совместно стали кататься по судам и координировать свои действия, а Семенченко каким-то образом напрямую стала поступать информация по моему делу, стало понятно, что они действуют заодно.

– Виталия Куприя считают человеком из орбиты Игоря Коломойского. Подобная связь как-то объясняет то, что именно Куприй обратился в НАБУ начать против вас расследование?  

– Это надо у Куприя спросить, какие вообще у него были мотивы для обращения в НАБУ.  Я его в глаза не видел никогда. Материалов, связанных с Куприем, у нас никогда не было и близко. Мне пришлось в Интернете смотреть, чтобы понять, кто такой Куприй, который написал заявление на меня. То есть его попросили – он подал заявление и больше этим не интересовался. Оно ему больше не нужно было.

Кто его мог попросить – это ведь необязательно Коломойский будет его просить. У Куприя своя жизнь. Могла попросить та же 92-я бригада. Или люди, которые с ними аффилированы. От него требовалось только подать заявление как от народного депутата Украины. Его попросили обратиться с депутатским обращением – он обратился.

IMG 8009 786x524

– В одном из интервью вы сообщили, что лица из дела “Эндрю” (дело о расстреле мобильной группы по борьбе с контрабандой волонтера Андрея Галущенко с позывным “Эндрю” под Счастьем – прим.) и лица, которые “заказывали вас в НАБУ, сейчас вылазят по делу Курченко”. Расскажите об этом подробнее.

– Тут сложно рассказывать, потому что следствие ни в деле “Эндрю”, ни в деле Курченко не закончено. Не хотелось бы рассказывать то, что могло бы каким-то образом помешать следствию.

– То есть эти два дела и дело против вас со стороны НАБУ как-то связаны? Есть общие персонажи?

– Да, лица совпадают. Cкажем так, эти лица интересовались и ходом дела “Эндрю”, и имеют свободный вход в НАБУ, и работают с ними на взаимовыгодных условиях.

В моем понимании, к НАБУ и САП в свое время специально была допущена группа подконтрольных лиц, на которых был компромат. Для контроля. Держатели компромата – это, в частности, члены общественного совета при НАБУ, народные депутаты типа Лещенко, определенные должностные лица правоохранительных органов. Я их воспринимаю как мошенников, которые воспользовались новым трендом в Украине, связанным с активизацией борьбы с коррупцией, они присели на эту “волну” и пытаются заполучить право и монополию определять, кто будет коррупционером, а кто – нет. При этом хотят добиться такого положения дел, при котором их старые делишки может проверять только НАБУ.

Вы поймите, только из-за того, что старые прокурорские работники, адвокаты оказались назначены на руководящие посты в НАБУ и САП – они за ночь, во-первых, не стали “святыми”, а во-вторых – не стали умнее. Человек не может за ночь поменяться. Тем более – выучив ответы на заранее подготовленные вопросы для теста. Имеем те же грабли, только под новым названием.

Посмотрим, чем закончится заявление по Лещенко (К. Кулик написал заявление в НАБУ с ходатайством о начале расследования и регистрации дела о коррупционных действиях С. Лещенко в связи с его скандальной покупкой квартиры – прим.). Я думаю, что регистрации так и не будет (речь идет о регистрации в ЕРДР – прим.).

– Если брать глобально, то дело против вас мешает расследованию дела Курченко. А значит – происходит в интересах Курченко, так?

– Оно мешало только в самом начале. Была предпринята мощная попытка отстранить меня от должности. Судья кивнул головой, так как ранее давал разрешение на проведение выемок докуметов по этому делу и у него не было вариантов: раньше не вник, что нет состава преступления, теперь будь любезен – подтверждай. Однако дело было рассмотрено в Апелляционном суде, который озвучил свою позицию: “Состава преступления нет, чем вы занимаетесь? Если вы считаете, что Кулик где-то взял деньги на приобретение недвижимости – покажите предикат преступления, покажите – откуда”.

Поэтому я уверен, что этот заказ был нацелен на отстранение от должности.

– Вы отмечали, что готовите рапорт Генеральному прокурору о том, что директор НАБУ Сытник выполняет заказ, чтобы помешать вам расследовать дело Курченко и отстранить вас от должности. Вы уже подали этот рапорт?

– Я подал несколько рапортов на эту тематику. Конкретно рапорта о получении Сытником денег я еще не подал, потому что еще разбираемся с механизмом передачи денег. А без разъяснения этого механизма рапорт не будет иметь серьезного обоснования. Но этот вопрос не снят. И я надеюсь, что, расследуя дело Курченко, я получу-таки доказательства этой оборудки.

– В одном из рапортов, который вы уже подали, указано, кто, по вашему убеждению, является заказчиком?

– Скажем так, и главному военному прокурору и Генеральному прокурору доложена моя версия событий: как я воспринимаю произошедшее, и о лицах, которые принимали в этом участие. Это информация, которую надо расследовать – ее нельзя проверить служебной или еще какой-то другой проверкой. Ее надо расследовать. Я думаю, нам просто надо немного подождать.

– Чтобы ситуация больше прояснилась?

– Да. Просто скажу, что кроме атаки НАБУ и САП, больше никаких преград в рассмотрении дела Курченко нет. А такого не бывает. Я занимаюсь следствием с 1999 года. Ну не бывает так, чтобы бандит, а тем более преступная группировка, не оказывали сопротивления. Такого не бывает. Поэтому, если нападает НАБУ, САП и Семенченко, то понятно, что фигурантами избран именно такой способ противодействия. Действительно, в сегодняшних реалиях это самый эффективный способ борьбы.

– Заметно активную позицию по вашему делу занимает батальон “Донбасс” и его экс-командир Семен Семенченко. Известно, что они присутствували на одном из заседаний суда по вашему делу, караулили у вас под домом. Какова их роль во всей этой истории? Сопричастность к 92-й бригаде? Чем они мотивируют свои действия?

– С Семенченко я косвенно сталкивался один раз в жизни. Даже не с самим Семенченко, а скорее – с его ситуацией. Речь идет о периоде, когда происходили бои под Дебальцево.  Когда закрывался “котел”. Тогда нам поступила информация, что Семенченко получил ранение, и была дана команда разобраться.

Мы начали разбираться и обнаружили, что он попал в ДТП. Когда уезжал из Дебальцево – водитель “таблетки” (машина ГАЗ) на полном ходу столкнулся с бронетехникой. Тогда все перемещались с выключенным светом и на высоких скоростях. Было сильнейшее столкновение, водителю даже оторвало голову. Семенченко, по показаниям, сидел сзади водителя. Он и остальные пассажиры “таблетки”, как я понимаю, и получили там ранения. Нормально расследовать эту ситуацию было невозможно, «котел» закрылся, и автомобили остались там, экспертизы провести с ними нельзя. Это единственный раз, когда Семенченко имел хоть какое-то косвенное отношение к военной прокуратуре сил АТО.

Следующий раз я услышал о нем уже после ареста Кацубы Александра. Когда я вышел поздно вечером после заседания в Апелляционном суде и включил телефон, мне позвонили и сказали: “Ты домой напрямую не едь, потому что у тебя под домом караулит батальон “Донбасс”.

Я начал разбираться, кто там сидит? При чем здесь “Донбасс”? И вот тогда обнаружилось, что Семенченко действует с НАБУ.

– Еще на суде при рассмотрении вашего дела был и другой нардеп – Егор Соболев. Они с Семенченко как-то координировали свои действия?

– Конечно, координировали. Это одна и та же группа.

IMG 7997

– Недавно вы обратились в НАБУ с заявлением, где просите зарегистрировать производство и начать расследование в отношении нардепа Сергея Лещенко, аналогично расследованию в вашем производстве, по факту совершения им коррупционого преступления – то есть эпизода с его скандальной покупкой квартиры. Почему вы решили написать такое заявление?

– Потому что у меня сложилось устойчивое впечатление, что Лещенко и его соратники – еще те мошенники. И возникло сильное желание вывести их на чистую воду. Ведь никто не разбирался, что у них там было в жизни раньше. Они полностью контролируют НАБУ. Каким образом и почему? Контролировать НАБУ могут только те, кто имеет на них компромат. Другого механизма контроля за НАБУ нет. Они имеют на них компромат и, допускаю, реализуют в НАБУ какие-то свои схемы – зарабатывают деньги, нападая на конкретных субъектов, политических оппонентов. Только не нужно так наглеть и покупать элитные квартиры, пытаясь убедить с помощью НАБУ общество, что все еще “белый, пушистый”, и требовать продолжать ему верить.

Понимая всю эту картинку, я и подал заявление. При этом прекрасно понимая, что ничего регистрировать Сытник не будет, потому что он не сможет на своего подельника ничего зарегистрировать. По закону он обязан зарегистрировать. Прав я – не прав, но если я ему сообщаю о преступлении – он его обязан зарегистрировать. Он не имеет права отказать.  

Поэтому, когда он не зарегистрировал это производство и не дал мне ответ, прямо нарушив закон, я повторно отправил ему заявление, по-моему, 15 сентября, о том, что настаиваю на регистрации.

Я имею право обратиться в суд и обязать его через суд зарегистрировать производство. Но специально этого не делаю, потому что считаю, что он не будет его расследовать. В результате будет два заявления, а третье я напишу на имя Генпрокурора Луценко. То есть было подано заявление в НАБУ, они не расследуют и не реагируют, явно видно связь, и тогда подам заявление на имя Генерального прокурора. Только уже на Сытника вместе с Лещенко. Напишу на следующей неделе (интервью имело место 18 сентября 2016 г. – прим. ред.) заявление о том, что Сытник умышленно использует свое служебное положение и осуществляет укрывательство коррупционного преступления Лещенко.

– И что будет, когда вы подадите заявление Генеральному прокурору?

– Тогда будет начато производство, которое в отношении Сытника будет расследовать Генеральная прокуратура.

– Завтра (интервью проводилось в воскресенье, 18 сентября) Артем Сытник как раз должен обнародовать результаты проверки по Лещенко…

– Я уже знаю, что он обнародует. Скажу сразу, провести полную проверку в отношении Лещенко в такие сроки невозможно. Это будет проверка без финмониторинга его и его окружения, не будут установлены и опрошены все свидетели, а только те, которых выдвинет сам Лещенко. Не будут проанализированы их телефонные соединения. Много чего не будет сделано из того, что возможно при проведении досудебного расследования.

Это не проверка, а фикция.

– Вы допускаете, что это дело станет “лакмусовой бумажкой” для НАБУ?

– Конечно, станет. Я вам скажу, что Лещенко просто охр*нел с этой покупкой и попыткой всех убедить, что он прав. Большей наглости сложно было придумать. Это как раз и показывает то, о чем я говорю, – он считает, что его никто, кроме НАБУ, не проверит, а те будут прикрывать.

Уже после проведения интервью, 24 сентября глава Специализированной антикоррупционной прокуратуры Назар Холодницкий сообщил, что требовал внести в Единый реестр досудебных расследований факт покупки народным депутатом Сергеем Лещенко скандальной квартиры, но это так и не было сделано детективами НАБУ.