Через 70 лет после окончания самой страшной войны в истории человечества фотограф решил немножко глубже заглянуть в жизнь тех, кого она коснулась. Его снимки складываются в своеобразную мозаику, объединяет в единую композицию судьбы людей когда связанных страшной трагедией, а сейчас таких далеких друг от друга.

Работа над проектом длилась 5 лет.

Дмитрий Верхоляк, Маркова, Украина

Я присоединился к УПА еще ребенком. Тогда я жил в лесу с несколькими другими детьми и однажды наш тайник нашли нквд-шники Они начали в нас стрелять и хоть я и получил 5 ранений в ногу, все же смог убежать. Никто тогда не прочистил рану и через три недели в ней позаводились черви. После войны мы продолжали свою борьбу против советской власти. Меня арестовали в 1952 и отправили в лагерь в Мордовии на 25 лет. Только в 1980 году я наконец вернулся в Украину.

Анна Нхо, Алматы, Казахстан, 1927

В 1937 году многих корейцев депортировали из Советского Союза. Мою семью отправили из Владивостока в Казахстан. Мы жили в палатках и было настолько холодно, что ежедневно кто-то от этого умирал. Мой дядя не смог так с этим жить и пошел в Москву, чтобы встретиться со Сталиным. Они были знакомы раньше. Мы все думали, что он погиб, но ему удалось осуществить то, что он задумал. Он переоделся нищим, чтобы попасть в Кремль и таки попал и Сталин его вспомнил. Сталин отправил его помогать выращивать рис на Кавказе. Позже мы прочитали в газете, что он нас разыскивает и тоже поехали туда.

Имантс Зелтинс, Бауска, Латвия, 1922

Когда немцы напали на Россию в 1941 году мы думали, что они освободят нас от советской оккупации. В 1944 Советская Армия наступала, тоже я присоединился к борьбе против них. В том сентябре меня ранили в бою, тогда 200 латвийцев противостояли атаке 28 советских танков. Я проснулся в немецком госпитале. Мне ампутировали правую руку. В апреле 1945 пришли американцы и освободили нас. Но потом меня забирали в концлагеря Германии, Польши и России. Большинство из тех, кто тогда со мной сидели,потом попадали в Сибирь, где провели десятилетия. Я был один из немногих, кто туда не попал.

Джек Джей Даймонд, Майами, США

Меня взяли в плен и моей семье прислали телеграмму о том, что я пропал без вести во время боевых действий в Германии. Телеграмму получила моя сестра, тогда ей было 13 лет и она не хотела огорчать мою мать, которая на тот момент уже потеряла мужа, поэтому никому об этом не сказала. Мама узнала обо всем позже, когда ей прислали вторую телеграмму, где сообщалось о том, что меня взяли в плен. Меня освободили русские в мае 1945 и доставили в Майами. Но когда я вернулся домой, матери там не было – она ​​поехала навестить родственников в Нью-Йорке.

Мунши Рам, Нью-Дели, Индия, 1921

Я родился в семье фермера. В 1939 Индия присоединилась к войне и я с радостью пошел служить добровольцем. Сначала меня отправили на 6 месяцев учений к Баррель. Нас учили быть безжалостными и бороться до смерти. Потом меня отправили в Европу. К счастью позиции нацистов в то время были уже слабыми. Наш полк одержал победу в важном сражении. Время повлияло на мои воспоминания и на зрение, но как показывает история удача была на нашей стороне. Затем я оставил службу в армии, начал заниматься делом и мы с женой родили двух сыновей и дочь.

Жан-Жак Одю, ​​Ле-Ман, Франция, 1931

Мне было 13 когда я присоединился к Движению Сопротивления. Британцы отследили эскадрилью самолетов и хотели узнать, с какой целью их будут использовать. Я прогулялся в ту местность со своим воздушным змеем и увидел, что они были ненастоящие, сделанные из дерева. Британцы на такой трюк ответили симметрично – сбросили на те самолеты такие же ложные деревянные бомбы. Моих родителей бросили в концлагерь в 1943 году, мне же пришлось все время скрываться от гестапо. Отцу удалось вернуться. Мать же отправили в лабораторию для экспериментов. 98% женщин после такого не выживали, но она вернулась. Мать умерла, когда ей был 41 год.

Такеока Чисака, Хиросима, Япония

Однажды утром в августе 1945 я возвращалась домой после ночной смены на одной из фабрик Хиросимы. Я уже практически открывала двери дома когда произошел взрыв. Придя в себя я почувствовала, что у меня из головы течет кровь – меня отбросило на 30 метров. Таким был взрыв ядерной бомбы. Когда я нашла свою мать, то увидела, что у нее тяжелые ожоги глаз. Врач сказал мне, что их надо достать, но у него не было необходимых инструментов, поэтому он воспользовался ножом. Это было адское зрелище. После войны я начала работали в миротворческих организациях. А уже в шестидесятых, на приеме в ООН я познакомилась с одним из тех, кто был причастен к созданию ядерной бомбы. Он извинился.

Кен Смит, Портсмут, Англия, 1922

Я получил пулевое ранение в руку в 1944, тогда я был снайпером. Пуля все еще в моей руке. Мы залезли на гору на хорватском острове Лошинь, чтобы устроить взрыв, но нас там ждали немцы, начали нас обстреливать. Я знал, что у меня попали, рука стала липкой. Позже в кустах мы нашли немецкого солдата. Я забросил его себе на плечи и вдруг выстрел – он застрелился. Я услышал как упал его пистолет и подумал “О, будет сувенир на память”. Мы приплыли к нашему судну и у меня было сильное кровотечение, но раньше я уже видел тех, кто был серьезно ранен и мой случай не был таким.

Урсула Хоффман, Познань, Польша, 1922

Когда война началась я была членом скаутской организации Союз польского харцерства. Довольно скоро наше движение стал подпольным, известным как “Серые Шереги”. Мы перенесли свой штаб в то же здание, где разместился Артур Карл Грейсер, который руководил оккупационным режимом в Польше. Мы были такими отчаянными тогда. В 1940 мы начали сотрудничество с Армией Крайовой – главной тогдашней силой сопротивления. Мы отвечали за доставку почты и саботаж. Мы не были особенно озабочены безопасностью, поэтому некоторых из нашей команды разоблачали и убивали. Но некоторым, как, например, мне удалось выжить. Несколько человек даже пришли на мой 90-й день рождения.

Алистер Кормак, Абердин, Шотландия, 1921

Мои родители держали парикмахерскую, они оба были парикмахерами. Отец умер когда мне было 11 и жить тогда было трудно, а потом я присоединился к Королевских военно-воздушных сил в 1940 На тот момент война уже началась и Черчилль считал, что Великобритания должна иметь свою оборонительную силу. Тогда было очень много добровольцев и я был одним из них. Все мы хотели попасть по шотландского подразделения, но нам не разрешали, то приходилось как-то пробиваться самим.

Марко Врухнеч, Любляна, Словения, 1922

В 1940 нас оккупировали итальянцы, потом пришли немцы и венгры. В 1941 году моего отца приговорили к 30 годам заключения; маму отправили в концлагерь, а меня отправили в Италию и посадили там. Позже мы вместе с сестрой присоединились к отряду партизан Словении. Отец бежал из тюрьмы и мы снова встретились в 1945 году. После войны я вернулся в Любляну и начал поиск своей девушки, мы сразу же и поженились. Она тоже пережила заключения, ее пытали. А за 5 дней до того как кончилась война я узнал, что мою сестру убили.

Никола Струцци, Рим, Италия, 1923

Я был контролером в Сан Лоренцо когда меня призвали в 1942 году. Я прошел инструктаж по прыжкам с парашютом и отправился в Тунис. Но мы туда не долетели, потому что наш самолет обстреляли. Нас взяли в плен солдаты-союзники. С тех пор мне пришлось побывать не в одном лагере. Из лагеря Касабланки мне удалось бежать, но меня нашли в самолете, который должен был лететь в Италию. Тогда меня пытали электрическим током. Домой я все-таки попал, скрываясь в грузовом судне. Что меня поразило так это то, что моя семья никогда не теряла надежды.

Ичиро суда, Такаяма, Япония

Я вступил в отряд камикадзе, но война закончилась до того как мне дали задание. Ранее пилоты-камикадзе устраивали прощальные пиры, на которых пили саке. Под конец войны сакэ уже не было, только вода. Также семьям не возвращали останки пилотов, поэтому мы срезали волосы и ногти и присылали их своим родным с письмами. Я не боялся погибнуть и даже если бы это произошло, значит такой была бы моя судьба. Тогда всем хорошо промыли мозги. После войны я посвятил себя своим хобби – сочинял стихи, выращивал цветы и много бегал. У меня все еще очень сильное тело.

Стюард Хоудc, Нью-Йорк, США, 1924

Я очень хорошо помню события на Перл Харбор. Мы с братом были на кухне и даже подпрыгивали от волнения. Я хотел быть пилотом и пошел в авиацию в 17 лет. Я почти пропустил войну – когда я попал в Италию до конца войны оставалось 2 месяца. Возвращаться домой было просто замечательно – я снова увидел родных, вернулся в колледж. Одним словом, я стал танцором. Записался на месячные курсы Марты Грэм и остался танцором на всю жизнь. До 85 лет. Когда ты летаешь, что какие-то чары поднимают тебя над заботами повседневной жизни. То же самое происходит и когда ты танцуешь.

Герберт Киллиан, Корнойбург, Австрия, 1926

В течение 12 лет я был членом Гитлерюгенд. Не то чтобы я был фанатиком, но я действительно увлекался этим режимом. В 15 лет меня призвали. В 1943 году я был в рядах военно-воздушных сил Люфтваффе. В декабре 1944 я вместе со своим подразделением был вынужден пройти пешком из Германии в Бельгию, потому что все транспортные пути были разрушены. Мы умирали от голода, охотились на оленей, чтобы прокормиться. Зимнюю одежду мы сами шили себе из подушек и штор. Мне повезло, что я выжил.

По материалам: culture.ua