Производители телесериалов как будто сговорились увести из кинотеатров всю публику: в третьей декаде октября одновременно стартовали новые шоу с Джудом Лоу, Хью Лори и Элайджей Вудом. Но #Буквы побывали на самых громких премьерах 46-го КМКФ “Молодость” и убедились, что фестивальное кино киевлянам интересно ничуть не меньше теленовинок.
22 ОКТЯБРЯ: “КАК “МОЛОДОСТЬ” ВСТРЕТИШЬ…
… так ее и проведешь”, – приговаривала я, листая объемную программу фестиваля. Одно дело давать советы другим, и совсем другое – выбрать ленту, с которой он начнется лично для тебя. “Бесконечная жизнь” Алехандро Ходоровски была моим “хочу”, а “Аустерлиц” Сергея Лозницы – “нужно”; сеансы, как назло, совпадали по времени. Противостоять притяжению чилийского мага Ходоровски было непросто, но для отказа от этого гарантированного визуального удовольствия нашелся железный аргумент: к чему бы ни прикасался режиссер, выходит одинаково блестяще (не поэтому ли поклонники заочно влюблены даже в так и не снятую им экранизацию “Дюны”?). Поэтому решено было сделать выбор в пользу новых впечатлений.
“Аустерлиц”
Кадр из “Аустерлица”: семья делает фото возле знаменитых ворот в лагере Заксенхаузен. Трудно не разглядеть иронию в том, что любимым фоном для селфи праздных туристов становится именно надпись “Труд освобождает”. Можно в этом разглядеть и еще кое-что: механизм того, как сложный, полифонический роман Винфрида Зебальда “Аустерлиц” был превращен в документальный фильм.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Объять необъятное: что смотреть на кинофестивале “Молодость”
И книга, и фильм – о памяти. Только роман Зебальда был о ее обретении – заглавный герой, “не помнящий родства” Жак Аустерлиц, преодолевает сотни километров и перебирает сотни библиотечных томов, чтобы найти свои корни. Аустерлиц берет историю за грудки и ставит ее себе на службу – но и сам таким же образом служит ей. “Аустерлиц” Лозницы – об утрате памяти. Люди, которые появляются в фильме, конечно, посещают “памятные” места (все локации фильма – бывшие концлагеря), только они в лучшем случае не ищут ничего. В худшем – ловят покемонов.
Казалось, эта картина станет самой тревожной нотой первого фестивального дня. Как же я ошибалась! Номером два в моей программе шла другая документалка – “Сафари” австрийца Ульриха Зайдля. Один из критиков назвал “Аустерлиц” “хоррором, который не знает, что он хоррор”: это в полной мере применимо и к “Сафари”. В первом само убийство, поставленное на конвейер, нам не показывали – лишь его страшные музейные отпечатки. Зайдль показывает и убийства, и убийц.
И хотя речь идет об убийстве животных, содрогнутся даже те, кто не испытывает сантиментов по поводу братьев наших меньших – режиссер пользуется приемом “бесстыдного объектива”, не отворачивая камеру ни от кровавых сцен, ни от отдельных персонажей, которым явно некомфортно позировать в статичном кадре. Дискомфорт ощутит и зритель: как и предыдущий фильм Зайдля о “бремени белого человека” – “Рай: Любовь” (в котором речь шла о секс-туризме), “Сафари” недостаточно стерилен для того, чтобы быть просто агиткой.
Фильма, официально открывающего фестиваль – “Жизнь” Стефана Бризе, – я ждала не только ради предварявшей его красочной церемонии, но и ради возможности немного перевести дух. От костюмной драмы, поставленной по роману Мопассана, казалось, не стоило ожидать подвоха. Или стоило: несмотря на то, что Мопассан, как и многие французские классики-бытописатели, считается автором со слегка “бульварным” налетом, трудно забыть о его позднем, параноидальном и фантастическом периоде (“Орля”). И хотя “Жизнь” была первым романом писателя, еще не ударившегося в декадентство, подсластить пилюлю Мопассан не решался и тогда. Как следствие – “Жизнь” получилась горьким, настоящим фильмом-катарсисом. В нем тоже нашлось место для ужаса – тихого, “бабьего”, материнского.
“Жизнь”
То, что аналогичные эмоции аукнутся и на завершающей премьере первого дня фестиваля – хорроре “Ведьма”, – мне в голову не приходило. Но стоит признать: холеный молодой Роберт Эггерс, который выглядит скорее как модный клипмейкер, тоже снял фильм о “долюшке женской” – и великолепный фильм, лишь маскирующийся под ужастик. Так уж повелось, что ведьма – лучший образ и для опасности, которая якобы исходит от женщины, и для опасности, которой сама женщина подвергается. Окончательно этот образ сформировался еще в “Ведьме” Жюля Мишле (1862); одной из его самых неожиданных вариаций стало недавно отреставрированное психоделическое аниме “Печальная белладонна” (1973). В этом смысле “Ведьма” Эггерса не делает открытий, но визуально она чудо как хороша – пожалуй, в плане кинематографии это лучший фильм из плеяды фолк-хоррора последних лет (“Поле в Англии”, “За тех, кто в море”).
“Ведьма”
23 ОКТЯБРЯ: ТЕ, КТО ГОРИТ
Главным спецсобытием второго дня фестиваля стал фильм “Тот, кто горит, горит, горит” британки Чаньи Баттон. Оригинал названия (просто “Гори, гори, гори”) – и лаконичнее, и “чернушнее”, учитывая, что речь идет о компании молодежи, отправившейся развеять пепел своего друга. Этот ритуал стал чуть ли не обязательным сюжетным ходом для того, чтобы заставить героев коллективно рефлексировать (возьмите хоть “Дом на краю света”, хоть “Большого Лебовски”). Но “Тот, кто горит…” – в первую очередь комедия, и то, что она черная, не мешает ей быть жизнеутверждающей. Диктуя инструкции о том, как поступить с его прахом, обаятельнейший (и покойный на момент событий фильма) герой поясняет – “Это как “Тельма и Луиза” плюс “Каспер”. Примерно так же можно описать и саму ленту.
Как мы уже упоминали, особая роль в программе 46-го КМКФ “Молодость” уделена событиям 1956-го года в Венгрии. 23 октября легендарная Марта Месарош представила украинской публике свою ленту “Непогребенный мертвец” о коммунисте Имре Наде, принявшем сторону повстанцев. Его кончина, как и конец самой венгерской революции, была трагической – советская власть казнила “предателя”, но тем самым сделала его одним из первых мучеников восставшей против коммунизма Центральной Европы. “Непогребенного мертвеца” не назовешь самым личным фильмом в карьере режиссера. За ее плечами, на секундочку, более 60 лент, включая автобиографические “Дневники” о событиях 30-40-х годов (в 1945-м отец Месарош погиб в ГУЛАГе).
Зато фильм стал чем-то личным для многих соотечественников режиссера – не пресловутым “народным кино”, а именно неким переживанием, напоминанием о сопричастности. Безусловно, тема не могла не срезонировать с событиями 2014 года в Киеве; и хотя посетителей “Молодости” ждет еще множество биографических портретов, в глазах посетителей презентации “Мертвеца” вряд ли кто-то сможет затмить фигуру задумчивого и интеллигентного Надя – с петлей на шее.
“Непогребенный мертвец”
Одним из главных событий программы Sunny Bunny этого года стал фильм “Тео и Юго в одной лодке”. Альтернативное название фильма – “Париж 05:59”: именно во столько заканчивается действие фильма, начавшееся в 04:27 во французском свинг-клубе. Можно ли в полтора часа уместить историю о зарождающейся любви? Любителям эпических кинополотен будет сложно в это поверить. Моралистам – тем более: один из героев картины – ВИЧ-позитивен, и теперь обоим предстоит как минимум одна совместная поездка в больницу. Между тем, как и о чем снят этот фильм, в общем-то, нет разницы – это всего лишь полтора часа из жизни двух людей, задумавшихся о том, что даже тусклые предрассветные сумерки, сменившие неоновые огни, иногда приносят надежду.
“Тео и Юго в одной лодке”
24 ОКТЯБРЯ: НЕ ТОЛЬКО ШЕКСПИРЫ
“Путешествие Фанни”, с которого начался мой третий фестивальный день, формально входит в детскую программу фестиваля, но и для старшего поколения не будет чересчур наивным. Сюжет ленты – о детях, пытающихся покинуть оккупированную Францию – может показаться не новым тем, кто знаком с “Крысоловом” Невила Шюта. Только “Крысолов” был художественным вымыслом, и у его героев был взрослый проводник – собственно, Крысолов. “Путешествие Фанни” основано на реальных событиях, у героев которых была только сама 13-летняя Фанни. Не стоит попрекать режиссера Лолу Дуайон слишком чистенькими персонажами (многих из которых, кстати, сыграли непрофессиональные актеры). Младшему поколению предстоит посмотреть еще много фильмов о войне – и в них будет место не только сбитым коленкам и вшам. А пока – оставим им доброе и отутюженное “Путешествие Фанни”.
Из детского кинематографа – в детство кинематографа! Следующей остановкой стала часовая нарезка “Немой Шекспир” от Британского киноинститута. Вообще, программа “Шекспир в кино” оказалась настолько пестрой, что на ее фоне очередная сенсационная новость о соавторе Шекспира показалась чем-то само собой разумеющимся. Судите сами: в составленной организаторами фестиваля подборке – и непререкаемая классика Лоуренса Оливье (“Генрих V”), и интеллигентная современная адаптация умницы Оливера Паркера (“Отелло”), “Буря” главного хулигана 70-х Дерека Джармена и даже Шекспир в японских декорациях (“Ран” Куросавы).
Первый в истории “шекспировский” фильм – “Король Иоанн” (1899)
Для любителей “тихой” классики в Украину привезли экранизацию “Зарубцевавшихся сердец” Макса Блехера – писателя, которого называют румынским Кафкой. Как и герои фильма, Блехер большую часть жизни провел в санаториях. Его произведения близки к традиции сюрреалистов: может, поэтому фильм, в котором так много больничного реализма, кажется слегка фантастическим. А может, все дело в той ауре, которая окружает больницы в центральноевропейском кинематографе (вспомнить хотя бы “Санаторий под клепсидрой” легендарного Хаса).
24 октября зрителям показали и один из самых необычных украинских проектов фестиваля. Речь идет о фильме “Атомград. Монтаж утопии” – уникальном исследовании позднесоветской градостроительной мегаломании. 40-минутная нарезка телехроник смотрится на одном дыхании, и вот что удивительно – в то время как знаменитый “Метрополис завтрашнего дня” (1929) Хью Ферриса сейчас выглядит как вполне современный город, атомграды 80-х кажутся чем-то совсем чужим. Опередили ли они время, или наоборот – стали возвратом к несвоевременной ленинской утопии, сказать сложно.
25.10: ЗЫБКАЯ ПОЧВА
На четвертый день фестиваля начинаю подумывать, не пора ли ставить палатку в кинотеатре “Киев”. Нынешний КМКФ собрал немало экспериментальных документалок – упомянутые “Атомград” и “Аустерлиц”, “История рук” и другие. Нашлось место и для экспериментов в игровом кино. Речь идет о “Родном крае” – совместном проекте десяти молодых швейцарских режиссеров.
Формально “Родной край” – фильм-катастрофа. На деле – фантазия о почти немыслимом: тихую-мирную Швейцарию, о которой принято вспоминать, что она “столько-то лет без войны”, решает стереть с лица земли стихия. Справятся ли герои, пытающиеся спастись, – дело второстепенное. А вот наблюдать за тем, справятся ли создатели, и не сделают ли из амбициозного проекта лоскутное одеяло, было куда интереснее. И в целом они справились. Мы вряд ли сможем в полной мере оценить момент, когда спасающихся бегством героев “заворачивают” на границе. Но для зрителей-швейцарцев, которые помнят, как их страна отказала в предоставлении убежища тысячам немецких евреев во время Второй мировой, это должно быть болезненной пощечиной.
Почва может уходить из-под ног не только от поражений, но и от побед – на это намекает неоднозначная документальная лента “Лобановский навсегда” Антона Азарова. Неоднозначная – как личность самого героя, о котором появляющиеся в кадре современники вспоминают как о “тренере-диктаторе”, выжимавшем из игроков все силы за 4-5 лет. (“За глаза называли Гитлером”, – добавляет один из интервьюируемых). Поспорить можно и со звучащим в фильме утверждением о том, что болеть за любимую команду в 60-70-х было единственным легальным способом проявления патриотизма, и с оценками современного футбола – но то, что Лобановский останется в его истории навсегда, – бесспорно.
Спустя год после первого фестивального показа до Киева добрался “Под песком” Мартина Зандвлиета. Это картина об эхе войны – не каком-то метафорическом, а ощутимом и смертоносном. Под песком – тысячи мин. На песке – ползущие по-пластунски пленные солдаты, старшим из которых не больше двадцати. Этот фильм – не особо эпическая, но и не камерная драма. В ней хватает напряжения, хватает и предсказуемых ходов – таких, как появление отеческих чувств у антигероя сержанта Расмуссена, хладнокровно муштрующего и пускающего в расход юных немцев. Но, быть может, именно таких фильмов о войне сейчас недостает – а тем, кто хочет больших масштабов, все же стоит дождаться “Дюнкерка”.
“Под песком”
26 ОКТЯБРЯ: ДЕТСКИЙ И ОЧЕНЬ НЕ ДЕТСКИЙ ФИЛЬМ
Не стоит и говорить, что контрастов в первые дни фестиваля хватало. Но этот получился особенно заметным: фильм, рассчитанный на семейный просмотр, и фильм, способный оскорбить какие угодно чувства, кроме эстетических.
Первый – это “Абулеле” израильтянина Йонатана Гевы, безусловно трогательный и идущий след в след за “Инопланетянином” Спилберга. Но мой вам совет: если собираетесь “фестивалить”, детские фильмы отсматривайте первыми. Все-таки наша способность удивляться и сопереживать выдуманным персонажам не безгранична, и спустя N картин впечатления притупляются.
Остроту ощущений может вернуть только действительно неординарная лента. Для меня таким ледяным душем стал “Орнитолог” Жоао Педру Родригеша. Составляя путеводитель по фестивалю, я прогнозировала, что картина будет провокационной, – но даже не предполагала, насколько многомерной она окажется.
“Орнитолог”
Здесь – и средневековые саги о путешествиях вроде “Плавания святого Брендана”, и малознакомый иностранцам португальский фольклор (сцена с танцем карето), и сочинения скандального “барона Корво” Фредерика Рольфа, который ничуть не стеснялся восхищаться в них молоденькими пастухами. Пастух по имени Хесус – также один из персонажей, который встречается орнитологу Фернандо во время его путешествия/паломничества: дальше можно возмущаться или удивляться, а можно, отбросив религиозные толкования, просто насладиться безупречной визуальной составляющей.
Впереди – четыре не менее насыщенных дня, в течение которых будут представлены фильмы конкурсной программы фестиваля. Ждите вторую часть нашего материала, но не забывайте и приходить на показы: такое богатство выбора у украинских киноманов бывает только раз в году.
