В предвыборный период, когда давление со стороны владельцев СМИ на журналистов особенно велико, возникают целые медийные войны. Разборки в журналистских кругах часто обретают угрожающий характер из-за публичной плоскости и влияния на мнение масс. В таких случаях вместо объективных новостей общество получает от СМИ пропаганду – или по чьим-то идеологическим соображениям, или в интересах конкретных лиц. #Буквы разобрались, кого и как травят медиа. А главное – зачем?
С 2014 года в медиасообществе всерьез поднялась дискуссия о “языке ненависти”. Не в последнюю очередь из-за появившейся линии разграничения на Донбассе. Поначалу журналисты, очевидно, не имея опыта работы в таких условиях, присоединились к массовой травле тех, кто был “по ту сторону баррикад”. Обобщенные заголовки о “лугандонах”, “донбассянах” и “малороссах” тиражировало большинство украинских СМИ. Фамилии героев и врагов менялись друг за другом – яркий тому пример Надежда Савченко, сидевшая за два года и в российской, и в украинской тюрьме. Как следствие – медиатравля поляризирует общество, которое затягивают в идеологические войны.
К слову, журналистка “Громадського” Анастасия Станко еще в то время произнесла фразу, которая позже среди коллег в медиа стала крылатой: “Сложно работать, когда нужно выбирать между патриотизмом и профессиональной журналистикой”. Кстати, для той же Станко Донбасс стал поводом для массовой травли со стороны коллег по цеху, когда журналистка высказала свое видение “языка войны” в профессии.
Летом 2017 года министр обороны Степан Полторак наградил Анастасию Станко грамотой за развитие военной журналистики, после чего разгорелся масштабный буллинг журналистки со стороны медиасообщества. Хейтеры даже отправили анонимное письмо министру с просьбой отозвать награду. В документе Станко называли “трижды врагом Украины”. Причина в “недостаточной патриотичности” журналистки при освещении событий на Донбассе. С одной стороны – патриотизм, с другой – журналистские стандарты. Этот конфликт ввязал многих лидеров мнений в Интернете, которые публично травили Анастасию Станко. Конечно, историю подхватили СМИ, а также началась травля в соцсетях. Блогер Роман Доник иронично подметил: “Наверное, мы с вами чем-то не тем занимаемся”. Таких сообщений в Сети было тысячи.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Анастасию Станко наградили международной премией за свободу прессы в Нью-Йорке
Глава общественной организации “Детектор медиа” Наталья Лигачева в комментарии #Буквам отметила, что медиаспоры чаще всего могут создаваться из-за неприязни журналистов и их аудиторий друг к другу. Но иногда медиатравля происходит по заказу владельцев СМИ, то есть в рамках редакционной политики, подчеркнула она. Если в Facebook, то это чаще всего бывает взаимное неприятие журналистами друг друга или просто аудиторий этих людей. Реже это может быть по заказу владельцев СМИ – целенаправленная кампания. Когда это происходит в медиа, тогда это, конечно же, происходит в рамках редакционной политики. “Это не просто там споры между журналистами, это не просто мировоззренческие дискуссии, это заказные материалы, которые имеют политическую подоплеку”, – считает медиаэксперт.
Наталья Лигечева. Фото: “Детектор медиа”
Несколько другое мнение у главы Национального союза журналистов Украины (НСЖУ) Сергея Томиленко. В разговоре с журналистом #Букв он говорит, что медиасообщество враждует в последние годы из-за последовательных действий прошлой власти. “Часть журналистов начали придерживаться принципов верности или своих представлений о патриотической журналистике. Поэтому те, кто не вписывается в модели патриотического журналиста, поддаются травле из-за “недостаточно проукраинской” позиции, по мнению оппонентов. Это буллинг”, – объясняет глава НСЖУ.
Наталья Лигачева тоже считает себя жертвой буллинга в медиа. И объясняет свою позицию: все из-за разногласий с отдельными украинскими СМИ и журналистами. “То, что касалось меня – я считаю, что некоторые СМИ распространяют прокремлевскую пропаганду, а они считают, что все нападки на них – это нарушение принципов свободы слова, и что мы якобы делаем это под каким-то политическим влиянием”, – заявила она.
Одним из примеров Лигачева назвала украинского журналиста, который с недавних пор пошел в политику под брендом партии “Слуга народа”, Александра Дубинского. “Дубинский часто пишет о “Детекторе медиа” и обо мне лично, что мы на содержании у Загория (народного депутата Глеба Загория – ред.), еще кого-то. Если еще Кононенко (народного депутата Игоря Кононенко – ред.) я знаю, как он выглядит в лицо, то по Загорию – я даже не знаю, как он выглядит”, – рассказала эксперт.
Сергей Томиленко подтверждает тезис, что украинских журналистов есть за что критиковать. Но в то же время он против ярлыков в медиа. “Обсуждается идея создания определенных списков медиа, которым нельзя доверять. Я считаю, что такая канонизация разделения журналистов будет во вред Украине. Потому что это ярлыки, которые будут только поощрять травлю и вражду”, – объяснил эксперт.
Сергей Томиленко. Фото из открытых источников
В мире тоже немало примеров медиатравли. Иногда это приводит к необратимым последствиям. Так, венгерская журналистка в 2018-м поставила подножку сирийскому беженцу, когда его пытались задержать. Поступок, зафиксированный на видео, облетел страницы мировых СМИ. Как следствие – журналистку уволили с работы из-за несоблюдения журналистских стандартов. Но медиатравля продолжилась: позднее Петра Ласло сообщила, что из-за масштабного буллинга со стороны коллег по цеху значительно ухудшилось состоянии бабушки ее мужа – женщина в итоге скончалась в больнице.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: В Мининформполитики призвали журналистов соблюдать нормы работы в зоне АТО
Еще ранее, в 2015 году, лауреат Нобелевской премии Тимоти Хант лишился работы в Университетском колледже Лондона за “сексизм”. СМИ растиражировали вырванный из контекста отрывок его речи на конференции в Южной Корее. “Давайте я вам расскажу о моих проблемах с девушками. Три вещи случаются, когда они в лаборатории: ты влюбляешься в них, они влюбляются в тебя, а затем, когда ты их критикуешь, они плачут”, – эту цитату показали медиа.
Позже выяснилось, что у этого спича есть и продолжение, которое меняет смысл сказанного ученым. “А я теперь серьезно. Я впечатлен экономическим развитием Кореи. И женщины-ученые, без сомнения, сыграли в нем важную роль. Науке нужны женщины, и вам стоит заниматься наукой, несмотря на все препятствия и невзирая на таких монстров, как я”, – вот так выглядела цитата, которую не опубликовали СМИ. При этом в интервью одной из газет Тимати Хант подчеркивал, что его слова – это юмор.
В Украине о буллинге подняли серьезную дискуссию относительно недавно. Все это вылилось в законопроект, за который проголосовала Верховная Рада в конце 2018 года. Правда, акцент в документе сделан на травле в учебных заведениях, чтобы защитить от буллинга подростков. Интересно, что в законе прописана и травля в Интернете.
Так, в 2019 году суд рассмотрел первое дело такого рода. Одна несовершеннолетняя опубликовала в Instagram фотографии интимного характера другой девочки. Суд признал это буллингом и вынес штраф в размере 850 гривен. Правда, в судебном решении слово “буллинг” называли боулингом.
В украинских СМИ буллинг часто подменяют аргументированной дискуссией.
Наталья Лигачева отмечает, что медиатравля связана с распространением абсолютной неправды. “Хуже всего то, что одно дело, если бы шла дискуссия о свободе слова, но чаще всего на самом деле буллинг связан с дезинформацией. “В целом это порождает пренебрежение и недоверие к профессии”, – объяснила свою позицию эксперт.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Лигачева об объективности и пропаганде в СМИ в условиях войны: “Каждый должен сам для себя решить”
В свою очередь Томиленко указывает на “нестирильность медиавойн”: когда журналисты травят оппонентов, это происходит посредством привлечения их аудитории. А значит, вполне вероятно, речь может идти о манипуляциях. “Медиавойны – нестерильны, они не сами по себе. Не сами журналисты в закрытом пространстве дискутируют. Это все делается максимально публично: когда один журналист травит другого, то пытается достичь своей цели не давлением на оппонента, а путем трансляции на тысячи или миллионы граждан определенной политической позиции. Мы не говорим, что журналисты самостоятельные, и это дискуссия о профессиональных стандартах”, – отметил Сергей Томиленко.
Как защитить себя от буллинга?
Наталья Лигачева считает, что даже суд не всегда может этому помочь. “Да, можно подавать в суд, но нужно потратить кучу времени, чтобы доказать, что ты не идиот. Когда-то вышел абсолютно мерзкий пасквиль покойного Олеся Бузины против меня, где в каждой строке была неправда. Я тогда написала медиаюристу Натальи Петровой, что хочу судиться. Она посоветовала никогда не судиться с коллегами, даже если они коллеги только в кавычках, потому что суд против журналиста всегда играет на руку самому журналисту. В целом это порождает пренебрежение и недоверие к профессии. Хуже всего то, что одно дело, если бы шла дискуссия о свободе слова, но чаще всего буллинг связан с абсолютной неправдой”, – подытожила Лигачева.
