Приватизация ОПЗ, которая должна была стать образцово-показательной, обрастает все большим количеством скандалов. Поворотной точкой стало вмешательство НАБУ, которое обвинило менеджмент ОПЗ в растрате миллионов. Но следствие длится уже более 2 месяцев, новых фактов не выявлено, а дело так и не передано в суд. И все это на фоне снижения приватизационной цены с 500 до 150 млн долл. С разных сторон звучат заявления о коррупции, затягивании сроков, намеренном срыве приватизации сотрудниками НАБУ с подачи Саакашвили, а вчера стало известно, что САП обязала НАБУ расследовать причастность одесского губернатора к понижению приватизационной цены ОПЗ. Чтобы понять, где политика, а где юридическая правомерность обвинений менеджмента ОПЗ со стороны НАБУ, #Буквы побеседовали с юристом Артемом Никифоровым.

– Как вы считаете, насколько правомерны заявления о наличии политической составляющей в деле ОПЗ?

– На мой взгляд, политическая составляющая в этом деле однозначно есть. Именно потому, что НАБУ занимается попыткой влиять на хозяйственную деятельность завода. Политическая составляющая – еще в том, что на этом уголовном производстве непрерывно происходит пиар тех или иных групп: фактически дело началось с пиар-кампании Михеила Саакашвили.

– Тем не менее Саакашвили преподносит это как борьбу с коррупцией.

– Согласно законодательству, бороться с коррупцией в Украине должны и могут специально уполномоченные на то органы. Все остальные, кто пытается бороться с коррупцией, – лишь создают собственный пиар, либо привлекают внимание к себе политически, либо пытаются завладеть теми или иными финансовыми благами. Возможности бороться с коррупцией у Михеила Саакашвили нет. И было бы правильно для начала ему написать официальное заявление об уголовном правонарушении, если таковое, по его мнению, имеется на ОПЗ.

– Он не писал такого заявления?

– Нам о таком неизвестно. Предполагаю, что если бы написал, то обязательно об этом сообщил бы в СМИ…

– То есть за весь год, в течение которого Саакашвили давал брифинги, где называл конкретные цифры по коррупции на ОПЗ, он не предоставил в правоохранительные органы ни единого заявления о преступлении?

– Как известно из представленных обществу материалов следствия, по ОПЗ такое заявление вместо г-на Саакашвили написал сотрудник СБУ, проводивший в 2015-м году контрразведывательную деятельность в отношении ОПЗ. Он, собственно, и передал его непосредственно г-ну Углаве (замглавы НАБУ, соратнику Саакашвили; занимал пост заместителя главного прокурора Грузии в бытность президентства Саакашвили – прим. ред).

– А сотрудник СБУ уполномочен?

– Любой гражданин может написать такое заявление. Прежде, чем мы продолжим, я уточню, что буду говорить только о той части материалов дела, которые были представлены в суде, а, сответственно, являются публичными. Так вот, вопрос состоит в том, что этот сотрудник СБУ, скорее всего, не был ни опрошен, ни предупрежден об уголовной ответственности за заведомо неправдивые показания, что было бы сделано в отношении любого из нас.

– То есть в отношении того, кто подает подобные заявления.

– Безусловно. Делом начало заниматься НАБУ, которое акцентировало свое внимание на двух “средних менеджерах“. Почему я говорю “средних менеджерах”, потому что нет никаких претензий к директору, нет никаких претензий к другим менеджерам, а эти два “средних менеджера” (Перелома и Щуриков – прим. ред.) отличаются от других менеджеров завода тем, что они представляли интересы государства.

Попытка отстранить Щурикова от должности, при том, что для этого нет никаких оснований, скорее всего, является попыткой поменять представителя государства на заводе.

Таким образом НАБУ перебирает на себя функции Фонда госимущества, Кабинета Министров, Премьер-министра Украины. То есть демонстрирует обществу, что в случае несогласования с НАБУ кандидатур представителей государства на государственных предприятиях следует отстранение с предъявлением подозрений. Вот это в деле Николая Щурикова и происходит. А пытаются это сделать как раз руками суда.

– Но НАБУ ведь имеет право на подобные действия…

– Формально они имеют право, позволяющее им предъявлять подозрения любому лицу в рамках угловного производства и производить следственные действия, вносить ходатайства об избрании меры присечения, но реализовывать эти права без доказательств они не могут.

По состоянию на сегодня как юрист я вижу неправомерные действия со стороны НАБУ, но этого не видит общество. В качестве примера рассмотрим первичный арест г-на Николая Щурикова при обыске.

НАБУ подает ходатайство, где указывает, что единственное, что может обеспечить надлежащее поведение Щурикова во время следствия, – это залог в 205 млн грн (якобы общий убыток, нанесенный ОПЗ), либо содержание под стражей. Если предположить, что данная позиция была обоснованной, то как объяснить последовавшее решение Апелляционного суда о том, что доказательства, представленные НАБУ, не дают возможности Апелляционному суду применить подобную обеспечительную меру? Если бы суд считал, что совершено какое-то преступное деяние или заведомо неправдивое судебное решение первой инстанции, он должен был инициировать уголовное производство.

Но суд не инициировал, не обратился в прокуратуру. И вот после этого НАБУ не имело никаких претензий к судьям, которые приняли такое решение.

Если бы НАБУ (или в данном случае САП) отстаивали свою позицию, они должны были заявить, что предоставили надлежащие доказательства. Но этого не сделано, соответственно, эти две антикоррупционные структуры не уверены в своих доказательствах. И для этого есть масса оснований. Среди представленных доказательств – протоколы допроса свидетелей, не подписанные следователем, документы и доказательства по другим уголовным производствам, которые не имеют никакого отношения к делу ОПЗ. Материалы специальных дел контрразведывательной деятельности СБУ (!).

Мне как стороннему наблюдателю сложно понять, в чем была необходимость в 2015 году силам СБУ сосредотачиваться на ОПЗ?

Какая контрразведывательная деятельность ведется на ОПЗ? И если такая контрразведывательная деятельность велась, почему до сих пор мы не знаем о тех диверсиях, которые планировались на заводе? Кто-то не разобрался? Что-то не то произошло? Где логика?

– А почему протоколы допросов не подписаны? О чем это может свидетельствовать?

– О том, что это могла быть фальсификация материалов уголовного производства. Возможно, следователь, понимая, на какую фальсификацию его толкают, просто их не подписал.

Но эта процессуальная наглость и безответственность – она поражает статусностью. 2 месяца защита обращала внимание детективов НАБУ на то, что неподписанные протоколы не являются документом. И вот буквально через 2 месяца они их опять приносят в суд!

Кстати, Соломенский районный суд г. Киева, где рассматривается дело ОПЗ, имеет 15 следственных судей. Именно среди этих судей должны распределяться дела. Для НАБУ подобное распределение происходит среди трех судей, максимум четырех. И при этом прокурор Антикоррупционной прокуратуры (если я не ошибаюсь, г-н Кривенко) заявляет судье открыто в судебном процессе: “У нас в САП 15 производств в отношении судей вашего суда”. 15 и 15. Понимаете?

– То есть прокурор САП оказывает давление на суд…

– Именно так это может восприниматься. Озвучивается наличие каких-то уголовных производств, о чем судьи сами, скорее всего, не знают. То есть в отношении них могут открывать какие-то уголовные производства, но они не уведомлены, что противоречит действующему законодательству.

Детективы НАБУ прямо во время слушания говорят: “Уважаемый судья, у нас в отношении 15-ти следственных судей Соломенского суда есть уголовные производства”. Судья задумывается и не исключено, что именно вследствие таких заявлений удовлетворяет 205 млн грн. залога. А если принятие решения происходит как следствие непроцессуального воздейтсвия, то это – препятствование осуществлению правосудия.

Насколько мне известно, 7 официальных обращений от Щурикова о предоставлении возможности возразить против подозрения оставлены НАБУ без внимания. Множество ходатайств адвокатов по этому вопросу остаются без внимания. Никаких процессуальных действий нет. Защиту не знакомят ни с какими экспертизами. Ни с какими постановлениями о назначении экспертиз. Лишают права задать вопросы.

– Следствие еще идет? Какие действия сейчас проводят НАБУ и САП?

– По моему мнению, они пытаются легализовать тот набор процессуальных несоответствий, которые были представлены г-ну Щурикову. В данном случае на подтверждение нанесенного убытка, который они должны были до копейки определить на момент предъявления Щурикову подозрений.

– Насколько нам известно, экспертизу по цене газа в деле Щурикова делали те же эксперты, что и по делу Онищенко.

– Я следил и за делом Онищенко, и могу сказать, что эти 2 дела связаны. Они связаны по методологии, по процессуальной наглости НАБУ… В обоих делах отсутствуют явные доказательства, которые можно показать обществу. Но задача разная.

В деле ОПЗ задача состоит в том, чтобы как можно сильнее занизить среднюю рыночную цену газа и показать, что Щуриков, покупая у гарантированного продавца – государственной компании с огромными объемами газа, не рискуя, что завтра он закончится или у поставщика не будет такой возможности, купил газ с превышением лимита цены, а в деле Онищенко – те же эксперты, насколько я могу судить из открытого судебного процесса, стараются поднять стоимость газа для того, чтобы показать, что газ продавался по минимальной цене, и “Укргаздобыча” недополучила определенную прибыль.

Одни и те же эксперты с ведома одного и того же прокурора за один и тот же период, устанавливая рыночную цену газа, устанавливают ее с разницей в 1 тыс. грн. При том, что цена за 1 тысячу “кубов” составляет 6-7 тысяч.

– То есть там, где надо, они ее завышают, а там, где надо, они ее занижают?

– Есть достаточно оснований так утверждать. Причем одни и те же люди, один и тот же газ, одни и те же компании. Более того, в деле ОПЗ НАБУ считает надлежащим привлечь в качестве эксперта компанию-поставщика газа, которая в деле Онищенко признана НАБУ фиктивной. То есть фиктивная компания в деле Онищенко – это плохо, но фиктивная компания в деле ОПЗ – это хорошо.

– А НАБУ как-то это комментирует? Как такое вообще возможно?

– НАБУ никак это не комментирует и также не комментирует, почему в деле ОПЗ, кроме государственных экспертных институтов, НАБУ ни с того ни с сего обратилось к частной аудиторской компании.

– Николай Щуриков на своей странице в Facebook заявлял, что дело затягивают и не передают в суд. С точки зрения закона и сроков имеет ли право НАБУ не передать дело в суд после 2 месяцев следствия?

– В принципе КПК предусматривает, что если уже предъявлено подозрение и если, как говорит НАБУ, все было доказано, что вот украли эти 205 млн, то через два месяца дело должно попасть в суд.

Два месяца прошло, но тем не менее НАБУ еще на два месяца продлило следствие для проведения экспертизы. Так, может, стоило провести анализ до того, как людей задерживать и садить в тюрьму? Это же логично. На сегодняшний день мне непонятно, на каком этапе находится следствие.

– Связываете ли вы действия НАБУ на ОПЗ с приватизацией?

– Учитывая все еще недоказанную обвинительную базу в деле ОПЗ, это очень вероятно. Ведь так можно остановить любое предприятие. Действия антикоррупционных органов вокруг предприятия, готовящегося к продаже иностранным гражданам, априори не могут позитивно влиять на инвестиционную привлекательность ОПЗ.

Ведь НАБУ могло обратиться к Кабмину с просьбой исключить завод из приватизационного списка на время следствия. Но не сделало этого.

– То есть?

– Логично же, если НАБУ и САП определили, что идет кража, они понимают, что из-за таких-то преступников четко будет понижена цена (на сегодняшний день – на 250 млн долл.), то где их патриотическая инициатива в виде обращения к Кабинету Министров исключить этот завод на это время из приватизации. Они ведь не могут не понимать, что их действия понижают цену завода в интересах неизвестно какого покупателя. Они работают синхронно с господином Саакашвили. Саакашвили говорит, что украли деньги, но не заявляет об этом.

– Но не пишет ни одного заявления.

– Как мы видим, не пишет ни одного заявления. Его не допрашивают по этим фактам. Во всяком случае, господин Саакашвили об этом не рапортует. А если его показания расходятся с показаниями директора, зама, Щурикова, Переломы, где совместные допросы? Откуда взял эти данные Саакашвили? Возникает большая ситуация, большой вопрос, его не просто не допрашивают – его позиция не является обоснованием подозрений. Потому что свидетелей, чьи показания обосновывали подозрения, защита вызывала в суд.

– А кто эти люди?

– Это директор завода, его заместитель, юрист. Все.

– То есть у обвинения нет ни одного человека, который бы сказал о том, что вот что-то воровалось?

– Нет. Опрошенные говорят, что Щуриков работал нормально. Более того, это не просто люди, директора, замдиректора – это акционеры. Спрашивали у них как у акционеров (люди, которые по 30-40 лет работают на заводе): “Вам как акционерам нанесен убыток?” Нет. Ну, нельзя нанести убыток только государству (как акционеру) и не нанести убытка частным лицам.

К чему мы приходим в данном случае? Такая красивая, широкая, мощная кампания дискредитации завода, менеджмента…

– Получается, все было так: рядовой сотрудник СБУ идет и пишет заявление в одесскую прокуратуру. Да?

– Нет. Рядовой сотрудник СБУ, изучив материал контрразведывательного дела…

– А где он их взял?

– Неизвестно. СБУ ведет контрразведывательную операцию на территории Одесского завода или где-то рядом. В результате этой контрразведывательной операции СБУ находит преступника. И знаете, кого? Это не г-н Путин, это не представитель агрессора. Преступником в рамках этого контрразведывательного дела является г-н Щуриков. И передает в НАБУ документы, что “мы в результате контрразведывательного дела установили, что таки Щуриков…”

– Какова роль Давида Сакварелидзе?

– Насколько мне известно из открытых материалов дела и заседаний суда, Сакварелидзе в деле не фигурирует.

– Я имею в виду, когда он еще был прокурором Одесской области, он просто очень много об этом говорил, и сложилось такое впечатление, что он этим занимался.

– Материалов нет, разговоров телефонных, о которых Сакварелидзе регулярно упоминает в эфирах, нет, разговоров именно об ОПЗ тоже нет. Наверное, г-н Щуриков общался с представителем Фонда госимущества, возможно, даже с Премьер-министром по телефону в рамках своих должностных полномочий. Есть в этом логика.

– Интересно, откуда Сакварелидзе это известно? Это значит, что велись какие-то прослушивательные действия?

– Здесь есть тонкий момент. Если Сакварелидзе утверждает, что были звонки от Щурикова господину Грановскому, то это значит, что в отношении народного депутата Грановского велась прослушка. Но в отношении него прослушка противозаконна. В связи с этим Сакварелидзе понимал, что он прослушивает народного депутата, и продолжал свою преступную деятельность.

В целом механика на сегодняшний день состоит в том, что у нас идет подмена правовой регламентации: есть орган, который на сегодняшний день в отношении всех следственных судей в силу именно политической целесообразности или социальной целесообразности открыл производство и который фактически контролирует свободу.

Даже не политику, а свободу каждого.