В украинской политике Владимир Зеленский выглядит редким счастливчиком. С самого начала ему прочили провал за провалом, а он одерживает победу за победой – на дебатах, на выборах, на переговорах. Да, сложно судить о его успехах в абсолютных показателях, однако относительно апокалиптических ожиданий, связанных с его президентством, Зеленский пока выглядит вполне успешным. Ему удаются две главные вещи – держать удар и держать публику. Владимир Зеленский, безусловно, умеет нравиться, вызывать сочувствие и желание помочь – три эмоциональных “кита”, без которых невозможен герой в любом кинематографическом жанре. Актерское прошлое оказалось мощным подспорьем для новичка во власти.

Но, несмотря на это, Владимир Зеленский лично причастен к такому количеству довольно грубых медийных манипуляций, будто у него полная катастрофа с рейтингом и, не манипулируя общественным мнением, он не сможет добиться вообще ничего.

Например, президентский моноэфир у Савика Шустера накануне Нормандской встречи. Дело даже не в комплиментарности ведущего и не в отсутствии оппонентов, которые по формату обычно обязательно прилагаются к спикеру. Это можно понять и простить. Дело в имитации почти стопроцентной поддержки зрителями в студии “мирных инициатив президента”, суть которых сам Владимир Зеленский в ходе эфира несколько раз отказался раскрывать публично.

Людям свойственно поддаваться давлению большинства, поскольку социальное согласие – необходимое условие существования нашего вида. Использование такого грубого оружия в таком тонком, значимом, требующем принятия осознанных решений и выставления осознанных оценок вопросе, как мирные переговоры, может, и эффективно, но этически небесспорно.

Или возьмем личное участие президента в брифинге, посвященном ходу расследования убийства Павла Шеремета. В данном случае манипулятивным является само присутствие первого лица государства, которое своим авторитетом будто подтверждает обоснованность претензий правоохранительных органов к названным подозреваемым. Теперь усомниться в правильности действий силовиков будет невозможно без того, чтобы усомниться в правильности действий президента, что было бы болезненным опытом для его поклонников.

Владимир Зеленский своим рейтингом поддержал не только вручение подозрений и аресты, но и целенаправленную дискредитацию подозреваемых. Информация о том, что Инна Грищенко и Юлия Кузьменко благодаря волонтерской деятельности стали богаче на несколько квартир и машин, а Инна еще и верховодит мужем, попирая все каноны традиционной семьи, не имеет ровно никакого отношения к фабуле вмененного им преступления.

Это грубая манипуляция общественным мнением через создание подозреваемым выпуклого злодейского образа. В данном случае режиссеры и спикеры брифинга эксплуатировали так называемый гало-эффект – нашу готовность судить о других, исходя из самой яркой их характеристики. Красивые люди нам кажутся порядочными – по умолчанию, злодеи нам кажутся виновными – тоже по умолчанию. Зачем это было нужно руководству МВД, в целом, понятно. Но зачем это было нужно президенту?

Такие манипуляции общественным мнением выглядят избыточными для популярного политика, еще далекого от кризиса власти и доверия, и входят в резкий диссонанс с искренностью и открытостью Владимира Зеленского, которые его выгодно выделяют из череды предшественников и оппонентов. Два этих явных несоответствия, конечно, привлекают внимание психолога.

Первое объяснение, лежащее на поверхности, связано с профессиональными привычками, привнесенными Владимиром Зеленским в новую роль из старой жизни. Юмористические шоу и мелодраматические фильмы – именно в этих жанрах нынешний президент Украины был весьма успешен – построены на знании человеческих эмоций и умении вызвать у публики нужный эмоциональный отклик. Тут связь очень простая и коммерческая: если зритель не смеется или не плачет (а жанр, в котором преуспел Владимир Зеленский, требует и того, и другого), у тебя просто не будет кассовых сборов, рекламы, гастролей и так далее.

Привычный президенту способ взаимодействия со своей целевой аудиторией, наверное, можно сравнить с игрой на музыкальном инструменте, где нажатие определенных клавиш гарантирует извлечение определенных звуков. По крайней мере, именно так себе это представлял Альфред Хичкок, мастер саспенса и других техник музицирования на человеческих эмоциях. Это не хорошо и не плохо, это просто требование профессии. Только у Владимира Зеленского теперь другая профессия, и то, что было приемлемым в кино, не всегда приемлемо в политике. Политика, целиком построенная на эмоциях, может принимать крайне деструктивные формы.

Второе объяснение может корениться в более глубоких слоях личности президента – в его потребности восхищать и тревоге, связанной с возможной потерей этого восхищения. По тому, к каким неприкрытым манипуляциям прибегает президент, чтобы поддерживать допинг народного одобрения на максимально высоком уровне, можно судить об уровне этой тревоги. Это сильная тревога. И это снова не хорошо и не плохо – просто особенность характера – но ровно до тех пор, пока потребность президента в одобрении не вступит в прямой конфликт с потребностью общества в правде, и Владимир Зеленский не сделает выбор в свою пользу. Или этот выбор не станет систематическим.

Наконец, есть третье объяснение, которое пока к Владимиру Зеленскому имеет слабое отношение. Манипуляция ведь далеко не безобидное явление, это не просто коррекция правды в нужном направлении или упражнение с эмоциями. Манипуляция – это принуждение других людей к определенным действиям, решениям, чувствам, оценкам без их ведома и согласия. Манипулятор всегда немного садист, а осознанный и опытный манипулятор наслаждается именно властью над другими, а не только успешным достижением нужной цели. Украинский президент пока не замечен в подобных удовольствиях, результат для него пока важнее процесса, а возможность впечатлить окружающих важнее возможности их контролировать.

Но совсем игнорировать этот ракурс в анализе привычки к манипуляциям нельзя. В кинематографическом глоссарии есть такое понятие – дуга героя. Так называют изменение характера героя, его трансформации в ходе его движения к цели. И если путь любви превращает чудовище в прекрасного принца, то путь власти, как правило, способствует обратному превращению. И это тот редкий случай, где кино и жизнь похожи.