Украинская экономика за каждый день карантина теряет $300-500 млн, и на этом фоне уже звучат прогнозы, что в 2020 году наша страна потеряет 10% ВВП. Мир также в кризисе, уже звучат неутешительные предсказания о потере из-за пандемии коронавируса в этом году минимум 1% общемирового ВВП, или $2,7 трлн.

Как Украине восстановить экономику после финала пандемии коронавируса, рецепта еще нет. Найти его можно в таком историческом примере, как восстановление экономики стран Запада после эпидемии испанского гриппа 1918-1920 годов. Об этой эпидемии знают как о причине 100 миллионов  смертей. Но малоизвестно, какие потери “испанка” нанесла экономике пострадавших стран – от 4,4% до 6% от тогдашнего ВВП мира. Сегодня – это эквивалент $3 трлн.

Также малоизвестно, что испанский грипп вызвал длительную экономическую рецессию в пострадавших странах. Европа после Первой мировой войны восстанавливала свою экономику в разы дольше, чем после более разрушительной Второй мировой войны. Для стран-победителей разница составляет 3,4 года и 1,4 года, для побежденных – 9,7 лет и 4,4 года. Лучше преодолели кризис после финала испанского гриппа США образца 1920 года – стимулирование торговли с миром благодаря экспортно-кредитным агентствам и вливание дешевых денег в промышленность через банки. Возможно, так стоит действовать и Украины образца 2020 года, чтобы преодолеть “коронавирусную” рецессию.

Имя болезни

Существует несколько версий происхождения испанского гриппа. Но их объединяет одна экономическая предпосылка – падение общего уровня жизни на фоне Первой мировой войны, и как следствие – ухудшение качества питания и ослабление иммунитета.

Впервые об испанском гриппе как виде болезни стало известно в мае 1918 года. Но тогда об этом военная цензура Великобритании и Франции предпочла говорить как о “необычной форме сезонного гриппа”. А ее распространение – объяснять диверсией немцев, которые сами стали неустойчивыми к сезонным вспышкам болезней из-за плохого питания.

Действительно, питание солдат Германии было существенно хуже, чем солдат Антанты – 2500 калорий в сутки против 4 тысяч. Основным блюдом немецкой армии тогда была гороховая каша с салом. Так было не только в результате морской блокады, но и из-за неудачных экспериментов немцев в сфере аграрной политики.

Полицейские в Сиэтле во время эпидемии “испанки”

В 1915 году правительство Германии надеялось на рекордный урожай картофеля и не хотело, чтобы собранное пошло на корм в свинофермы. Поэтому почти всех свиней в Германии приказали сдать на убой. Расчет не удался: немцы остались и без свиней, и рекордного урожая картофеля не случилось. Горожане спасались от голода поездками за едой в деревню, а правительство Германии штамповало для хозяек брошюры из разряда “как намолоть кофе из желудей” и “тарелки мыть не стоит, чтобы не вымыть остатки драгоценных калорий”.

В 1918 году в Германии начались поставки продовольствия из Украины. Но договоренность была только на 1 миллион тонн зерна и 40 тыс. тонн сахара: столько украинцы сейчас съедают за полтора месяца. Для борьбы с эпидемией испанского гриппа Германия смогла позволить себе лишь закрыть движение трамваев в городах. Тогда еще продолжалась мировая война, и остановка экономики означала автоматический проигрыш.

По классической версии, грипп стал “испанским”, поскольку его обнаружили собственно в Испании. Точнее – именно в этой стране пресса впервые заявила об “эпидемии невиданной формы гриппа”. Интересно, что испанцы называли болезнь “неаполитанский матрос”, а фразу “испанский грипп” придумала французская пресса. Испания во время Первой мировой войны сохраняла нейтралитет, благодаря чему ее экономика росла.

Например, 1913-1917 годы добыча угля и выплавка металлов увеличились вдвое, занятость в транспорте и промышленности выросла на две трети, экспорт таких товаров – на 50%. Увеличился даже экспорт тканей – с 50 млн песо до 130 млн песо в год. Но при этом на новые производства шли работать преимущественно малоимущие крестьяне, которые плохо питались, поэтому имели слабый иммунитет.

Даже работа в промышленности не давала достойного уровня жизни из-за инфляции: за 1913-1920 годы правительство напечатало + 100% к денежной массе страны, которая достигла 3,9 млрд песо. Специфика тогдашнего производства предусматривала скопление большого количества людей на малой площади. Это, соответственно, было “стимулом” для быстрого распространения “испанки” внутри страны. А также – и передачи вируса в страны – основные торговые партнеры Испании, например во Францию.

Китайские рабочие грузят зерно в Булони

С 2014 года на Западе стала популярной версия, что в Европу испанский грипп принесли китайские трудовые мигранты, а сам вирус происходил на самом деле из китайской провинции Шаньси.

Якобы в этой провинции европейские врачи еще в 1911 году обнаружили аномальную форму гриппа, смертность от которой в 20-30 раз выше, чем от обычного гриппа. Но организовывать карантин власть Шаньси не стала, потому что не видела в этой эпидемии ничего сверхъестественного.

После начала Первой мировой войны странам Европы стало не до эпидемологических наблюдений за Китаем. Но Поднебесная стала нужна как источник дешевой рабочей силы, чтобы заменить мужчин во Франции и Англии, которых забрали в армию. Под это дело в 1916 году организовали Китайскую трудовую армию. В конце 1917 года из порта Шаньдун в Европу должны были доставить 25 тыс. китайских рабочих. Но рейсы не состоялись, так как не хватало судов.

Зимой 1917/18 года китайские рабочие ждали своего вывоза в тесных припортовых бараках, которые стали питательной средой для распространения вируса. По замыслу, китайцев должны были доставить морем сначала к западному побережью Канады, затем по железной дороге – к восточному побережью Канады, а оттуда уже – на судах в составе конвоя во Францию. Такую цепочку выбрали, чтобы уменьшить угрозу, что судна с китайцами по дороге в Европу потопят немецкие субмарины. Уже на этапе движения по суше в Канаде были выявлены массовые заболевания китайских рабочих. Но их все равно довезли до Франции и даже не изолировали на карантин. Вспышка новой эпидемии в Европе стала закономерной.

Последствия эпидемии – демографические и экономические – оказались катастрофическими. Например, фондовый рынок развитых стран рухнул, его суммарная капитализация упала на 25%. Чем выше была смертность от “испанки”, тем стремительнее падал ВВП. Италия оказалась “лидером” в Европе и по количеству смертей – 1,7% населения, или 650 тыс. человек, и по падению ВВП за время эпидемии – на 22%. Фондовый рынок просел на антирекордные 69%.

Смертность в США была самой высокой среди развитых стран Запада – 675 тыс. человек, или 0,6%, и при этом ВВП за время эпидемии упал на 12%. Тогдашняя американская пресса утверждала, что в отдельных штатах торговля упала на 40-70%, в зависимости от вида товара, а добыча угля – на 50% из-за высокой смертности среди шахтеров. Более того – дети, переболевшие “испанкой”, затем зарабатывали в среднем на 5-7% меньше, чем их полностью здоровые сверстники.

Сент-Луис, США, “скорые” забирают жертв

Больше всего в мире от испанского гриппа погибло в Индии – 7% всего населения, или 18,5 млн человек. Численность индийских крестьян сократилась на 8%, из-за чего валовое агропроизводство в Индии за время пандемии упало на 3,3%.

В Украину “испанка” пришла весной 1918-го. Распространение гриппа связывают с перемещением немецкой армии. В результате заболело 50% населения по всей стране, в Полтавской области от нее погибло 25 тыс. человек. Полных данных по стране нет.

Поучения из Кембриджа

Прошло столетие, но у экспертов до сих пор нет обоснованного объяснения, почему эпидемия “испанки” вызвала такую ​​разрушительную рецессию.

Например, авторы второго тома “Кембриджской экономической истории Европы Нового и Новейшего времени” заявляют, что во всем виновата протекционистская политика тогдашних правительств Европы. Мол, после Второй мировой войны экономика Запада восстанавливалась быстрее  благодаря открытости правительств стран для свободной торговли, и как следствие – свободного движения капитала.

Но те же авторы утверждают, что “завершение Первой мировой войны ознаменовалось отмиранием “дешевого” либерального государства, а следовательно – и увеличением роли государства в экономике в целом”. И как раз из этой фразы можно вывести более обоснованное объяснение длительного экономического спада после эпидемии “испанки”. Правительства стран шли на “экономический протекционизм” на самом деле для того, чтобы укрепить собственную политическую власть. А она им была нужна, чтобы выполнить задачу “не потерять во время выхода из рецессии людей больше, чем умерло после эпидемии”. Но не все правительства с такой задачей справились.

Ярким примером неудачного выхода из рецессии после испанского гриппа стала Германия. Эта страна тратила на I мировую войну ежегодно 20% своего ВВП, ежемесячные военные затраты в 1918 году достигали 4 млрд марок. После завершения войны фондовый рынок Германии упал на 78%. Такое падение произошло не только из-за пандемии “испанки”, но и вследствие наложенных на побежденную страну гигантских репараций – 226 млрд марок.

Теоретически при отсутствии других неблагоприятных условий до 1924 года немецкая экономика могла бы полностью восстановиться до уровня 1913 года, продолжить свой рост, и выплата репараций Антанте не была бы острым вопросом.

Но проблема как раз в том, что в 1921 году правительство Эбергарда поспешило увеличить налоговую нагрузку на немецкий бизнес в 13 раз. Это объяснили “задолженностью по репарациям”, хотя ту же Францию ​​интересовали не прямые финансовые выплаты, а поставки материальных ценностей – железнодорожная техника, уголь, большие суда. В итоге к 1929 году Германия смогла использовать свой экономический потенциал лишь на 80%. А увеличение налогового давления помогло создать миф об “унижении нации через репарации”, который в частности помог прийти к власти Адольфу Гитлеру.

Примером удачного преодоления экономического спада после “испанки” были США. Правительство этой страны просто не отступило от своей политики вливания дешевых денег через банки в промышленность, а также – государственной поддержки экспорта. При этом происходила конвейеризация производства, которая позволяла продуктивнее использовать рабочую силу и избегать новых массовых заражений на рабочем месте.

График смертности от “испанки” в США

В 1915 году доход США от экспорта пшеницы составил $68 млн, судостроения – $100 млн, самолетостроения – $2 млн, а мощности металлургии были задействованы только на 35%. Союз с Антантой и участие в I мировой войне дали Америке существенное оживление экономики. В 1918 году самолетов было выпущено на $175 млн, судов и кораблей – на $1,4 млрд, а экспорт пшеницы вырос до $668 млн. При этом в США происходила эмиссия денег: об этом свидетельствует тот факт, что в 1918 году ВВП страны составил $76,4 млрд в текущих ценах, и $46,7 млрд  – в ценах 1914 года.

На этом фоне правительство США в мае 1918 года создало Военно-финансовую корпорацию, некое экспортно-кредитное агентство, которое должно было субсидировать оборонные заводы и внешние поставки. Побочной функцией также была искусственная поддержка государственных облигаций, на что в 1918 году было потрачено $378 млн при суммарном бюджете в $0,5 млрд. (Похожий способ действия у нас успели назвать “пирамидой ОВГЗ”).

В мае 1920 года Военно-финансовую корпорацию ликвидировали, мотивируя это тем, что возвращение к глобализированному миру требует приверженности свободной торговле. А осенью того же года – восстановили, потому что на фоне внутреннего экономического спада США решили усилить свой вес в мировой торговле. К 1923 году промышленность получила $354 млн кредитов, что заодно поддержало и банковскую систему США.

Благодаря проактивной торговой политике перспективные рынки мира падали американцам буквально в руки. Например, за 1920-1929 годы вес США в поставках в Канаду вырос с 6 до 14%, в поставках в Китай – с 8 до 11%. Суммарный вес США и Канады в мировой торговле за 1913-1029 годы вырос с 15% до 20%, в то время как вес Европы упал с 58% до 48%. Средняя производительность труда одного работника за 1921-1929 годы выросла на 15%. И так США начали медленное, но верное движение к своей экономической мощи.

Какой план выбрали для экономики Украины, чтобы справиться с последствиями пандемии коронавируса, узнаем буквально в понедельник, 30 марта, после внеочередного заседания ВР.