Больше месяца под стенами парламента протестовали люди, которые требовали отмены фискализации физлиц-предпринимателей. Их поддерживала оппозиция, а вот глава  налогового комитета Даниил Гетманцев настаивал на необходимости такого шага для борьбы с теневой экономикой. Однако президент решил пойти на попятную. Вчера Верховная Рада приняла закон, которым отложила фискализацию на год. В чате фракции “Слуг” это назвали “полной капитуляцией”. 

После голосования #Буквы пообщались с  Данилом Гетманцевым и спросили, почему он считает голосование за закон неправильным, принесет ли он пользу ФЛП, чего ждать от нового локдауна и когда будет принят бюджет. А также, что будет, если МВФ не даст денег.

– Судя по сегодняшнему голосованию, противостояние с ФОПами проиграно. Как можете в целом прокомментировать принятие закона?

– Я не оценивал бы то, что происходит под стенами Верховной рады как противостояние с ФЛП. Я бы характеризовал этот процесс как конфликт, вызванный нечистоплотными внепарламентскими  политиками, которые  хотят исключительно в своих целях использовать страхи предпринимателей перед введением цивилизованных правил работы. Обманывая их, подговаривая к неповиновению, к акциям протестов,  а на самом деле – преследуя цели защиты интересов контрабандистов и крупного теневого бизнеса.

Вот как я характеризую то, что сейчас происходит под стенами ВРУ. Есть определенная группа лиц, которая устраивает такие акции исключительно в интересах теневиков, которые реализуют контрабандный товар или же просто уклоняются от налогообложения. Это очень крупный теневой бизнес. Они распространяют среди обычных ФЛП мифы и легенды, которые абсолютно не соответствуют действительности.

– Почему  тогда отступила фракция и президент?

– Ну я бы не хотел критиковать ни фракцию, ни президента. Я считаю, что они просто пошли на компромисс с улицей. Им показалось, что компромисс является оптимальным в сегодняшней ситуации. Я бы ничего бы не менял, оставил бы те правила, которые мы ввели более года назад. Мы дали бизнесу достаточно времени, чтобы адаптироваться. Однако, принято другое решение. Я его принимаю.

– Был ли другой вариант компромисса?

– Другой вариант компромиссного законопроекта, который бы учитывал недостатки принятого нами более года назад закона – был, был потенциал для смягчения. К примеру, те же самые штрафы или отчетность. Комитетом были наработаны соответствующие предложения, однако Верховная рада их не поддержала.

Я считаю, что если мы цивилизованное государство, то мы должны принимать решения в интересах народа, а не в интересах улицы. В противном случае, если мы не обеспечим конституционный порядок, то решение в этой стране будет принимать 1000 человек – 3000 человек, а не 40 млн, как это должно быть. Это как раз та охлократия, о которой говорили древние греки, как о власти толпы. Я считаю, что это неприемлемо в 21 веке.

– Но вы не голосовали за закон?

–  Я не голосовал за этот закон потому, что я считаю, что те правила, которые должны были вступить с 1-го января – абсолютно лояльные и проевропейские. Более жесткие нормы действую не только в Европе, но и в Азии (Беларуси, Казахстане, РФ).

Убежден, что наша первоочередная задача после мира в стране – детенизация. Я считаю, что выведение экономики Украины из тени, в которой она сейчас пребывает – залог не просто экономического развития, нашего благосостояния – это залог сохранения страны и залог нашего развития как нации, имеющей государственность. Всё это лежит в плоскости детенизации и равных правил игры для всех: когда все работают по равным и прозрачным правилам.

То, что мы приняли год назад, было и направлено на то, чтобы ввести эти правила для всех с апреля. А для так называемых “рисковых групп” – с 1-го января. К рисковым группам мы относили: торговлю в Интернете, секонд-хенд, автозапчасти, текстиль, “ювелирку”, электронику и лекарства. На данный момент, остались только три группы: электроника, лекарства и ювелирные изделия. Все остальные перенесены из рисковых группы в общее число тех, которые будут фискализироваться через год.

– Почему под фискализацией оставили только эти три группы товаров?

– Если говорить об электронике, то это было введено три года назад, а лекарства два года назад. Их просто оставили. Нет логики отменять их фискализацию. Если же говорить о “ювелирке”, то эта отрасль находится полностью в тени. Смысл ее фискализировать есть.  Нет логики только вычеркивать из перечня фискализируемых отраслей текстиль, автозапчасти и другое. Например,  я считаю, неправильно откладывать, фискализацию интернет-торговли, которая в карантин увеличивается в своих объемах и зарабатывает больше.

–  Объясните, пожалуйста,  для людей, ФЛП, которые продают, условно, одежду на рынке, не обязаны выдавать людям чеки?

–  Не обязаны. Фактически, если вы хотите поменять товар или если вам некачественный товар продали, удовлетворение ваших требований зависит от доброй воли предпринимателя.

– Какие плюсы от этого закона получат ЧП?

– Никаких не получат, кроме отсрочки. Вообще, я считаю, что фискализация это в пользу самих ФЛП. Потому что если ФЛП работает в тени, его бизнес не защищен никак. Он работает со своим поставщиком, за частую контрабандистом, по понятиям, а не по закону. Он товар получает по каким-то договоренностям, он свой бизнес не может продать. Это все регулируется какими-то человеческими договоренностями, а не законом. Если же мы с вами выводим ЧП-шников в “белую”, мы даем им возможность хотя бы тот же кредит получить.

По программе “5-7-9” мы столкнулись с тем, что коммерческие банки не выдают ФЛП кредиты, потому что ФЛП не могут подтвердить свой оборот.

– Накануне, депутат от СН Галина Третьякова сказала, что хочет увидеть ФЛП, который платит 8000 грн налога в год. После этого ваших коллег обвинили в оторванности от жизни. Согласны ли вы с этим?

– Я не слышал цитату Галины Третьяковой, но я согласен с тем, что государство должно помогать только белому бизнесу. То есть только тому бизнесу, который реально существует в юридической плоскости, а не просто в черную продает какой-то товар и изготавливает какую-то продукцию.

– Сколько сегодня теряет экономика Украины из-за отсрочки введения кассовых аппаратов для ФЛП?

– Сложно посчитать эти цифры конкретно, но мы говорим, что только фискализация рисковых видов деятельности принесла бы в бюджет, по самым минимальным оценкам налоговой, от 5 млдр гривен в год. И это мы не говорим о контрабанде. У нас целый комплекс проблем. Но самое главное, что мы не создаем нормальные условия для того, чтобы белый бизнес развивался. У нас для того, чтобы зайти на рынок,надо уклоняться обязательно. Потому что иначе ты потеряешь прибыльность. Это просто страшно. У такого рынка нет будущего.

– Год отсрочки достаточно для того, чтобы ФЛП были готовы к введению кассовых аппаратов?

– Нет, конечно – они никогда не будут готовы. Я считаю, что есть вещи, и налогообложение относиться к таким вещам, которые необходимо производить принудительно, хотим мы этого или не хотим. Иначе нет смысла задавать вопросы о медиках, об их содержании, о дорогах, об образовании – о всем, чем занимается государство.

– Как будет решаться вопрос с бизнесом, когда снова возобновятся массовые митинги по всей стране? Как будут решать вопрос в 2022 году, когда срок отсрочки истечет?

– Понятия не имею. Возможно, нас тогда уже не будет. Может быть придет новая Рада, а может и мы будем.

– Как вы думаете, почему парламент в целом уделяет столько внимания ФЛП, но не создает предохранителей для реально крупных схем. Например, на рынке электроэнергии, где существуют схемы по получению дешевой энергии от “Энергоатома”?

– Я не большой специалист в энергетике.  Комментировать “Энергоатом” не могу. Но я могу сказать, что наша экономика на 50% находится в тени на сегодняшний день. Это колоссальная проблема, которую мы решаем, но, к сожалению, делаем такие небольшие шаги назад.

– А нет ощущения, что, возможно не на то, направлено внимание? Если в целом говорить о необходимости помешать крупным схемам?

– У меня такого ощущения нет. Потому что внимание нашего финансового комитета направлено на всё. В первую очередь на устранения практик уклонения крупного бизнеса. Мы в финансовом комитете приняли более 30-ти законов, которые и направлены на детенизацию разных сфер.  Мы проделали титаническую работу на уровне законотворчества. К сожалению, по некоторым направлениям, например, как таможня, исполнительная власть не смогла воспользоваться теми инструментами, которые мы предоставили. Я думаю,  должна быть политическая воля от Минфина для того, чтобы таможня заработала.

– Есть еще одна группа, которая активно требует снижения налогов – это табачники, точнее производилей ТВЭН (IQOS и glo)? Есть у них шансы?

– Не знаю. Не готов комментировать это вообще. Решение принимает комитет и Верховная рада.

–  Вы заявили в одном из интервью, что аграрное лобби хочет вас уволить с главы комитета. Можете назвать, кто именно за этим стоит?

– Я не хотел бы называть, кто за этим стоит. Я знаю, кто. И, возможно, когда-нибудь назову. Но вы видите, что определенные постановления даже зарегистрированы в Верховной раде. И я это связываю с моей деятельностью по детенизации экономики Украины в целом. В том числе, и в аграрном секторе. Я не уверен в точности цитаты, аграрное лобби меня не может уволить. Уволить меня может только Верховная рада. Но приложить к этому усилия, наверное – да.

– Будет ли бюджет проголосован через неделю? Какие риски, что закон не примут до 20 декабря?

– Есть риск, конечно. Я не отрицаю. Но мы когда получили проект бюджета, чуда не произошло. 20 декабря это последняя пленарная неделя, я не знаю, когда на самом деле будет принят бюджет. Но я уверен в том, что мы сделаем всё возможное, чтобы принять его на следующей неделе.

–  Вы называли проект бюджета плохим…

–  Ну что значит плохим? Бюджет будет реальным. Он будет без иллюзий. Он будет приземлённым. В нем не будут учтены большинство пожеланий народных депутатов. Но это нормально, в принципе для любого бюджета. Мы получили с вами ко второму чтению бюджет, в котором мало что изменилось. В нём есть положительные моменты, например, уменьшение дефицита, перенос увеличения минимальной зарплаты с 6-ти до 6, 5 тысяч грн с 1 июля на 1-е декабря. Например, уменьшение, каких-то затрат на содержание таможни, на содержание Бюро экономической безопасности. Но понятно, что там нет того, чего бы нам всем хотелось. Например, мне бы хотелось бы, чтобы в бюджете было заложено повышение денег при рождаемости. Я считаю, что мы должны это сделать до уровня, которым был хотя бы в 2013-м году. Но это не реально сейчас, поэтому я считаю, что мы должны это сделать в 2022-м году.

– В целом ваша негативная оценка бюджета связана с конфликтом с министром финансов?     

– По поводу чего? У меня нет конфликта с министром финансов.

– Вы не считаете, что Минфин виноват в том, что бюджет до сих пор не принят?

– Сложный вопрос. Но я думаю, что в этом виноваты все, но в первую очередь виноват Минфин. Если бы бюджет был качественнее подан к первому чтению, то вероятнее всего мы бы не рассматривали его столько в Верховной раде. Здесь комплексная вина. Верховная рада тоже не должна снимать с себя ответственность.

–  Отсрочка повышения минимальной зарплаты до декабря 2021 года – правильный шаг?

– Да. Потому что это снизит давление на инфляцию, снизит давление на бизнес в виде повышенных налогов.

– До финального голосования могут пересмотреть еще какие-то статьи бюджета?

– Да, но не существенно. Если говорить о том, где можно уменьшить. Да, можно уменьшить на содержание государственного аппарата. Но это будет не существенное уменьшение в объемах всего бюджета.

– Обсуждают ли депутаты вопрос сокращения расходов на Офис президента?

– Да, причём очень горячо. Я не могу прогнозировать. По финансированию ОП, надо отметить, что это не какой-то существенный объём средств, который смог бы решить  какую-либо из системных проблем нашего бюджетного финансирования. Например, медицину или социалку. Нет, это небольшие деньги в общем бюджете. Но это знаковая вещь: мы обещали людям не повышать затраты на содержание госорганов. Поэтому, да, это обсуждается и я не исключаю, что это может быть уменьшено.

– Какие еще статьи в бюджете имеют завышенные расходы? Например, повысили расходы на прокуратуру…

– Ну смотрите, мы или проводим реформу прокуратуры или не проводим. Если мы говорим о том, что мы проводим реформу прокуратуры, то работники прокуратуры должны зарабатывать на уровне других правоохранительных органов. Не может прокурор зарабатывать в несколько раз меньше, чем следователь ГБР.

– В бюджете заложены средства от МВФ. Что будет если мы их не дополучим, какие у нас могут быть проблемы к концу года?

– Нам будет сложнее, нам понадобится привлекать средства из других источников. Это, в принципе, нормально. Это то же, что мы делаем в этом году. В этом году мы тоже недополучили деньги из МВФ. Соответственно, необходимо было привлечь их из других источников, что не было сделано Минфином. Поэтому мы имеем некоторые проблемы с выполнением расходной части бюджета сейчас.

–  Но если не получим деньги от МВФ будет большая дыра в бюджете?

–  Возможно, у нас вообще никакой дыры в бюджете не будет. Потому что мы привлечем большие средства. Бюджет это не данность это план, который в ходе исполнения может меняться. Я убежден, что у нас должно быть финансирование МФВ. Но в случае если мы его не получим, мы привлечем деньги из других источников: мы разместим ОБГЗ, например. Всё равно дефицит будет профинансирован, но, возможно, дороже и сложнее.

– Когда принимался бюджет в прошлом созыве, бюджет-2019 зависел от изменений в Налоговый кодекс. Тогда принимали средства с растаможки “евроблях” и закон по акцизам. Есть ли в этом году подобные проекты для привлечения дополнительных средств, как подушка для такой возможной дыры в госбюжете?

– В этом году у нас есть закон под бюджет. Это так называемый “ресурсный законопроект”. Дополнительные ресурсы получатся вследствие индексации ставок акцизного и экологического налога. Мы во-первых, не повышаем ставки с Нового года, мы повышаем ставки с 1 июля. Во-вторых, там не идет речь о каких-либо новых налогах. Абсолютно. Но это не какие-то серьезные ресурсы, о которых стоило бы говорить в контексте бюджета. Это 1-2 миллиарда по году, не больше.

– Согласны ли вы, что доллар будет дороже 30 грн?

– Есть такое понятие как “валютные ожидания”. Сам по себе комментарий должностного лица имеющего отношение к финансам может оказать влияние на курс валюты. Я не хочу оказывать такого влияния. Но я не вижу пока что ни одного основания для того, чтобы курс гривны скакал. Никакого не вижу основания для этого.

– Ваш прогноз в том, что курс будет стабилен?

– Ну, по крайней мере, на ближайшую перспективу.

– Как вы оцениваете урон для экономики, к которому может привести полный локдаун?

– От половины до 0,7% падения ВВП.  Такое будет падение, если мы на 3 недели закроем торговлю и развлечения, если будет такой же локдаун, как был этой весной. Это мы считали.

– Как скоро после локдауна украинская экономика сможет оправится?  

– Почему вы считаете 3 недели, считайте весь год. Если по прогнозу Нацбанка, к концу 2020-го года падение будет около 6%, то нужно 2-3 года, чтобы выйти на уровень 2019-го года.

 – Обсуждают ли этот вопрос депутаты? Когда локдаун может быть введен? Каким образом локдаун могут смягчить? Что будут закрывать? Возможно, есть дискуссия закрывать что-то не полностью?

– Это вопрос не к Верховной раде, а к Кабмину. Я считаю, что его надо вводить срочно. Я считаю, что мы не должны исходить из интересов тех или иных социальных групп, когда мы принимаем решение о локдауне. Мы должны жизни спасать, решение должны принимать эпидемиологи, а не соцсети. Я не знаю, будут ли что-то смягчать. Но я хочу обратить внимание, что никто не знает правильного решения. Локдаун выходного дня или полный локдаун. Никто не знает, как правильно.  В мире отсутствует алгоритм. Поэтому мы должны принять решение нашего правительства и поддержать тех, кто несет за него политическую ответственность.