Накануне пресс-конференции Владимира Зеленского, формально посвященной годовщине его работы в качестве Президента Украины, когда стало ясно, что из-за карантина аккредитуют не всех, некоторые журналисты стали интересоваться у своих подписчиков в соцсетях, на какие вопросы они хотели бы услышать ответы. В целом оказалось, что спросить своего президента людям особо не о чем. Вопросы про невыполненные обещания и наделанные сверх обещанного ошибки не в счет, потому что это не вопросы, а претензии.

Да, отношения президентской команды и журналистского сообщества за год оказались здорово испорчены, и отсутствие вопросов в определенной степени можно счесть отсутствием желания разговаривать.

Да, итоговые пресс-конференции в предустановленном порядке настраивают всех ее участников на противоборство, где спикеру нужно показать себя молодцом, а журналистам – это по максимуму оспорить. Поэтому подобные мероприятия напоминают то бег с препятствиями, то партию в покер. Тут уж не до вопросов на понимание.

Форматов, способствующих углублению понимания того, что в действительности происходит с нашей страной и с нашими жизнями, все время остро не хватает. Так что приходится довольствоваться возможностью понять президента как человека – благо, он щедро делится своим временем, эмоциями и спонтанными реакциями, и, главное, искренне хочет, чтобы его поняли.

Одним из самых эмоциональных моментов пресс-конференции стало заявление Владимира Зеленского о том, что он «всем отличается от Порошенко – и физиологически, и как президент». Миссия нынешнего президента – быть не похожим на своих предшественников из дискредитировавшей себя политической элиты. Эту обязанность Зеленский вменил себе сам, и с этим же мандатом граждане Украины избрали его президентом подавляющим большинством голосов.

Однако украинский избиратель – существо сложноорганизованное, и в каждом народном запросе непременно содержится и его отрицание. Требование перемен в наших краях может означать нечто прямо противоположное – например, чтобы ничего не менялось, или чтобы все вернулось как было. Поэтому неудивительно, что Владимир Зеленский как зеркало украинской электоральной революции и резко отличается, действительно, от всех своих предшественников, и одновременно очень на них похож.

Начнем с отличий. Даже не принимая во внимание неистребимые КВН-овские интонации, которые прочно вошли в политический дискурс и ощутимо изменили политику по форме, тут есть о чем поговорить и по сути.

Во-первых, президент Зеленский в гораздо большей степени склонен к делегированию полномочий и ответственности. Отчасти поэтому он так одержим вопросами доверия к претендентам на ключевые государственные посты – ему нужно быть уверенными в том, что эти люди на своих позициях будут действовать так же, как действовал бы он. И, наверное, поэтому заметная часть ключевых постов в государстве до сих пор остается вакантной. У Порошенко подобных проблем не возникало в том числе потому, что он был известен склонностью к микроменеджменту. То есть какая разница, кто там будет занимать какие должности, если Порошенко всем планировал управлять собственными руками и во все вникать лично.

Во-вторых, Владимир Зеленский первый и пока единственный из украинских президентов продвигает идею о том, что Украина – это обычная, нормальная страна, а не великая должница или великая жертва великого прошлого. Этот нарратив пока не оформлен в качестве полноценной политической идеи и в него не интегрирована сложная история Украины, особенно история ХХ века, который мы доживаем и довоевываем до сих пор, но тем не менее она заявлена. Что в перспективе вполне может освободить украинскую политику от многолетнего дискурсивного проклятия и дать толчок к новым траекториям развития.

В-третьих, Владимир Зеленский подчеркнуто остается скорее человеком, выполняющим функции президента, чем президентом в полном смысле слова. Он мало озабочен подготовкой к встрече с журналистами и больше полагается на импровизацию, чем на продуманные ответы на сложные вопросы. Ни по одному из узких моментов его собственного – уже не порошенковского – президентства у Зеленского не сформировано четкой и удобоваримой позиции.

Можно предположить, что президент искренне не считает эти места «узкими». Он настолько уверен в собственной порядочности и хорошести, что не видит необходимости оправдываться. Подавляющее большинство профессиональных политиков обычно прекрасно отдают себе отчет в том, что их действия могут быть восприняты крайне негативно – по делу или нет, неважно – и поэтому обычно серьезно относятся к подобным вещам. Владимир Зеленский пока считает, что презумпция виновности власти (кому много дано, с того и больший спрос) его не касается.

В-четвертых, Владимир Зеленский проводит настолько длинные пресс-конференции, что ему приходится их прерывать по естественным причинам.

Теперь о том, в чем Владимир Зеленский неотличим от всех украинских политиков в худших их проявлениях.

Он с легко узнаваемым упорством отказывается признавать свои ошибки. Хотя именно Зеленскому ошибки простили бы охотно и легко, потому что он – новичок в политике, от которого трудно ожидать блистательного выполнения всех политических кульбитов без всякой подготовки. И потому что он – президент на пике популярности. Почему это важно? Потому что в украинском обществе сформировалась неадекватная культура обратной связи, состоящей из одних наказаний и санкций. Ни в воспитании, ни в деловом общении начальника с подчиненными практически нет места искренней похвале и поощрениям, только тычкам да подзатыльникам. Все это парализует инициативу и самостоятельность и истощает продуктивные ресурсы и личности, и общества.

Кроме того, отказ политиков брать ответственность за даже очевидные ошибки и как-то их исправлять растет из дурацкого убеждения о том, что признание вины – это признак слабости, и что сильные не ошибаются. Таким образом в общественном сознании культивируется нездоровая и неадекватная вера во всесилие и безгрешность политического лидера, который никогда не ошибается. Жертвами этой веры в итоге пали все те, кто в нее вложился – когда груз непризнанных и неисправленных косяков становится слишком велик, политические карьеры рушатся под их весом как домики из карт . И Зеленского, если он не одумается, постигнет та же участь.

Зеленский обижается на критику и считает, что его главная задача – доказать всем, что он может, что он лучший! Это порочное и трагическое, но крайне распространенное и устойчивое заблуждение, которое немало вредит психологическому благополучию и самого лидера, и общества. Лидер быстро выгорает – потому что власть критиковали, критикуют и критиковать будут. А общество чувствует отчуждение от этого праздника достигаторства, где простым людям отведена роль безмолвных и восхищенных зрителей. Владимир Зеленский с гордостью заявил, что они с премьер-министром «мастера спорта по борьбе с коронавирусом», мол, уровень смертности в Украине от этой заразы многократно ниже, чем в других странах. И даже чем в Украине же в прошлом году. С одной стороны, да, в условиях дефицита позитивной обратной связи (см. выше) сам себя не похвалишь – никто не похвалит. Но, с другой стороны, Зеленский совершенно бестактно приписал все заслуги по борьбе с эпидемией себе, проигнорировав усилия миллионов простых людей по соблюдению мер безопасности, и те жертвы, на которые многим пришлось пойти ради защиты себя и других людей от опасной болезни. Не говоря уже о медиках. «Мы все работали как Минздрав». А Минздрав?

И, наконец, Владимир Зеленский так же, как и все политики мира, подвержен пагубному и деформирующему влиянию власти на личность. Как бы ему не хотелось думать, что он не такой, но он такой.

Исследователи, которые занимаются этим вопросом, отмечают, что власть откладывает на человека два главных отпечатка. Во-первых, люди во власти быстро теряют способность к эмпатии. Во-вторых, они становится склонны высоко оценивать собственные достижения и игнорировать вклад других людей. Если вспомнить, на какой высокой ноте эмпатии и сочувствия к соотечественникам Владимир Зеленский входил в политическую жизнь Украины и сравнить с интонацией, с которой он вчера рассуждал, например, о размере пенсий, можно примерно оценить масштаб произошедших с ним перемен.

Власть – это тяжелое бремя, сопряженное с рисками и перегрузками, но она дает человеку ни с чем не сравнимое чувство избранности и могущества. Чувства, которое заставляет смотреть на других людей и их проблемы через уменьшительное стекло, а на свои достоинства – через увеличительное. Чувство, которое подталкивает людей держаться за власть любой ценой. Или хотя бы продлить правление еще на один срок.