На украинском направлении в российской политике – важная кадровая замена. Место конструктора патриотических движений и квазиреспублик Владислава Суркова занял Дмитрий Козак – спецслужбист, петербуржец, еще с середины 1990-х соратник Владимира Путина.

В Украине фамилия Козака вспоминалась разве что в свете недавних обменов заключенными между Россией, ОРДЛО и Украиной: чиновник курировал этот вопрос со стороны российского правительства. Теперь, по словам российских политтехнологов и журналистов вроде Алексея Венедиктова с “Эха Москвы”, Козак будет регулировать ситуацию с “ДНР” и “ЛНР” и налаживать отношения с новой украинской политической верхушкой.

Несмотря на относительную новизну этой личности для Украины, мало кто не знает о Козаке в соседней с нами Молдове. Эта фамилия обычно звучит в комплекте со словами “федерализация”, “возвращение Приднестровья” и “политический переворот”.

Как Дмитрий Козак дважды стал ключевым игроком молдавской политики? Чего он хочет и как достигает своих целей? Как вообще реагировать на это новое назначение? “Буквы” узнали молдавскую историю Дмитрия Козака и пообщались с одним из самых опытных политиков соседнего государства, участником переговоров с Козаком Оазу Нантоем.

Жесткий компромисс

Вечер 24 ноября 2003 года. Группа активистов готовится ложиться на взлетно-посадочную полосу Кишиневского аэропорта. В молдавскую столицу уже прибыл первый самолет от команды президента России с техническими работниками, на утро ожидают и самого Владимира Путина. Он должен принять участие в церемонии подписания договора между Молдовой и непризнанным Приднестровьем. Большое событие: мятежная республика согласилась вернуться в состав Молдовы. Официальный Кишинев, в свою очередь, принял идею федерализации. По модели, которую до сих пор называют “меморандумом Козака”.

Дмитрий Козак занялся молдавской темой летом 2003-го, когда президент Молдовы, коммунист Владимир Воронин прямо попросил Владимира Путина помочь в улаживании молдавского конфликта. Тот назначил уполномоченным Козака, который за несколько месяцев, ездя туда-сюда между Тирасполем и Кишиневом (лидеры Молдовы и ПМР напрямую между собой не общались), предложил модель примирения. Ее ключевые пункты полезно знать и сейчас. Вот они:

1. Молдова является единой страной, однако – федеративной. Субъекты этой федерации – Приднестровье и Гагаузия – могут иметь свои парламенты, верховные суды, гербы, гимны и другие атрибуты государственности. Приднестровье – даже президента.
2. Молдова может быть только нейтральной страной, не входящей ни в какие военно-политические союзы.
3. Решение Кишинева по внешней политике имеют силу, только если с ними согласны в Тирасполе и Комрате, столице Гагаузии.
4. Парламент Молдовы превращается в двухпалатный, и половина мест в верхней палате парламента закреплена за представителями Приднестровья и Гагаузии. 5 из 11 мест автономным образованиям отдано в Конституционном суде.
5. Только совместными могут быть решения в сферах языковой политики, названий населенных пунктов и улиц, присуждения наград.
6. На территории всей Молдовы государственными признаются два языка – молдавский и русский.
7. Молдова отказывается от собственных вооруженных сил. Гарантом соблюдения порядка на этой демилитаризованной территории выступает Российская Федерация, которая размещает на территории страны свои “стабилизационные миротворческие силы”.

Сначала обе стороны опирались такому компромиссу, но Козак оказался эффективным переговорщиком. Руководство Молдовы ушло на декларативные уступки – в частности, Воронин допустил возможность компенсации семьям погибших в войне 1992-го приднестровцев, тем самым признав вину Молдовы в разжигании войны. Официальный Тирасполь выпустил на волю нескольких участников войны с молдавской стороны. К 24 ноября на каждой странице предлагаемого документа стояли подписи и президента Молдовы Воронина, и главы Приднестровья Игоря Смирнова. Вот только кроме них, о документе мало кто знал. И общество, и иностранные партнеры Молдовы узнали о содержании меморандума за считанные дни до визита Путина.

И Владимир Воронин сдал назад. Многочисленные представители ЕС,  посол США в Молдове Хизер Ходжес лично убеждали президента: такая конфигурация фактически лишит официальный Кишинев возможности принимать самостоятельные решения. Пусть не вся Молдова будет сателлитом России, определять курс страны будут именно пророссийские ее части. Поздно вечером Воронин позвонил Путину, чтобы сообщить об отказе подписывать меморандум.

Путин такого не прощает. Он разорвал контакт с руководством Молдовы, обвинив его в “дефиците политического мужества”, Воронин, боясь, что Россия будет  как-то препятствовать его власти, начал искать союзников в ЕС, Грузии, Украине. На выборы 2005-го Коммунистическая партия Молдовы пошла под лозунгом “Европейскую Молдову строим вместе”. За считанные недели до выборов Воронин показательно пожимал руки Михеилу Саакашвили и Виктору Ющенко.

Козак вернулся в Москву. Занимался номенклатурной работой, курировал строительство в рамках зимней Олимпиады в Сочи, с 2014-го – инфраструктурные проекты в аннексированных Крыму и Севастополе. А в мае 2019-го, как Феникс, вновь возник в политической повестке Молдовы.

Второе пришествие

К тому времени страна уже третий месяц находилась в политическом кризисе. Формально страной руководил социалист Игорь Додон, реально же самым влиятельным человеком в Молдове был лидер Демократической партии Владимир Плахотнюк. Через медийные, финансовые и политические активы он узурпировал власть: в ЕС страну из-за этого называли “оккупированным государством”. На выборах в парламент в феврале 2019-го места между собой поделили Демпартия, социалисты и оппозиционный проевропейский блок ACUM. Как лебедь, рак и щука, они были слишком разными для образования необходимой для назначения правительства коалиции. Перспектива еще одних выборов становилась все более реальной.

И снова молдавский президент попросил Путина помочь Молдове разобраться в своих делах. В конце мая Дмитрий Козак, уже несколько месяцев как ответственный за развитие торгово-экономических отношений между двумя странами, прибыл в Кишинев. И начал проводить встречи, вскоре после которых социалисты создали коалицию с ACUM. Лето в Молдове выдалось бурным: Владимир Плахотнюк организует уличные протесты, заставляет Конституционный суд штамповать решения о незаконности всех изменений, свозит со всей страны “титушек”. Но без желаемого результата: после разговора с американским послом он вынужден был бежать из страны.

Россия тоже имела зуб на Плахотнюка, ведь тот не пускал на свою территорию никого. После обезвреживания главного оппонента стало проще. Коалиция распалась, пророссийские социалисты нашли союзников в деморализованных демократах. Козак еще несколько раз приезжает в Молдову и Приднестровье, а местные чиновники – в Москву. Официальный Кишинев становится все более лояльным к России. Та же в ответ снизила для Молдовы стоимость своего газа и говорит о кредите в 500 миллионов долларов. Оппоненты с ACUM уверяют, что следующий шаг – воплощение обновленной версии “Меморандума Козака”. Социалисты молчат. Впрочем, идею федерализации страны они официально поддерживают, а фраза “Меморандум Козака” упоминается даже в официальной программе партии – в ностальгическом ключе.

“Не суть важно, какие холуи, когда пахан тот же”

Оазу Нантой был среди тех, кто собирался ложиться на посадочную полосу Кишиневского аэропорта в 2003-м, и среди тех, кто пришел на переговоры к Козаку от ACUM в 2019-м. Рожденный в 1948 году в Величковцах на Хотинщине, он активно участвует в молдавской политике все почти 30 лет независимости страны. То как заместитель председателя Народного фронта Молдовы (местный аналог Народного руха Украины), то как член Демократической партии Молдовы (до ее захвата Плахотнюком), то как кандидат в мэры Кишинева (третье место). Он дважды был депутатом парламента Молдовы, дважды – членом горсовета молдавской столицы. Во время перерывов в политической деятельности занимался исследованием конфликтов при молдавском Институте публичной политики.

Оазу Нантою не откажешь ни в активности (в свои 71 до сих пор прыгает с парашютом), ни в эмоциональности: Додона он называет “человеком, родившимся, чтобы предать свой народ”. Что он думает о роли Козака в Молдове и его тактике? Чего советует ожидать от перехода украинского вопроса к этому российскому чиновнику? Нантой рассказал “Буквам” всё.

– Говорят, Дмитрий Козак – жесткий и прагматичный переговорщик. Вы это почувствовали?

– На его летней встрече с представителями от проевропейского блока я никакой жесткости не почувствовал. Прагматик? Да. Циничный? Да. Не подвержен сурковской фантасмагории по созданию фейковых государств, “Новоросии” или общественных движений. Он пытается каждому предложить то, чего тот хочет. Или хотя бы подать это соответствующим образом.

О жесткости Козака лучше спросить у Додона, ведь Плахотнюк считал его полностью подконтрольным человеком – но тот перешел на сторону фактически России. Хотя и боялся в процессе за свою жизнь страшно: все спрашивал Майю Санду (главного оппонента Додона на президентских выборах, лидера ACUM, до недавних пор возглавлявшую коалиционное правительство – “Буквы”), не изменит ли она позицию, войдет ли с ним в коалицию? То есть Козак нашел для него достаточно аргументов.

– Почему на коалицию согласились вы?

– Мы понимали, что при любых других раскладах победит Плахотнюк. А он был всем, как кость в горле.

– Но теперь вы проиграли?

– Рассчитываем на следующие президентские выборы: они должны состояться в этом году. Додона поддерживают слабо, особенно среди молодежи. Другое дело, что молодежь из страны выезжает, а старые голосуют за “левых”, то есть пророссийские партии.

Козак, кстати, хоть и ГРУшник, летом достаточно открыто ответил на вопрос, каким он видит будущее Молдовы. “Сначала временная коалиция социалистов и ACUM, потом внеочередные выборы на пропорциональной основе”. Если проводить по пропорциональной системе, социалисты точно выиграли бы. Козак играет на их стороне – с тем, чтобы рано или поздно все закончилось триумфом России. А там и до вас очередь дойдет.

– То есть?

– Став президентом, Додон начал запускать какие-то дурацкие инициативы вроде международных конференций по поиску путей объединения Молдовы, говорить о “консенсусе великих держав”. Стало ясно, что существует сценарий навязать Молдове какой-то особый юридический статус. После этого Путин заявит: “Посмотрите: я не только кровь в Украине проливаю, Крым аннексировал и МН17 сбил. Я еще и миротворец. И этот успешный прецедент – почему бы не попробовать его и в Донецке-Луганске?” То есть навязать Украине федерализацию. При этом хочу уточнить, что “федерация” как слово ничего не значит: чтобы убедиться, посмотрите на сегодняшнюю якобы федеративную Россию. Речь идет только о навязывании статуса, при котором подконтрольные России регионы будут иметь право вето – и у нас, и у вас.

– Чего ждать, чего опасаться Украине от замены Суркова на Козака?

– Вам могут предлагать быстрые и простые способы решения проблемы. И, глядя на вашу молодую команду, которой не хватает опыта – понимаю, что это их слабое место. Когда президент приходит к власти с таким большим преимуществом в голосах, от него ждут чудес. И он сам рад бы что-то такое сделать. В ситуации, когда проблема Донецка и Луганска не имеет быстрых решений в принципе. Это проблема на поколения.

– Почему?

– На выборах несколько лет назад праворадикальная партия “Альтернатива для Германии” на территории бывшей ГДР набрала вдвое больше голосов, чем в ФРГ. Что дало повод Ангеле Меркель сказать, что процесс объединения двух Германий еще не завершен. До сих пор. Речь идет о ментальности. А у вас еще в 2010-м носили футболки с надписями “Спасибо жителям Донбасса…” – а теперь, после этого разрыва с этим массовым озверением… После всех смертей, после того, как всю пену и грязь человеческую привлекли эта война и возможности “серых” зон… Вам сейчас могут просто внедрить в украинский организм раковую опухоль. Думаете, станет лучше?

– Относительно Приднестровья у вас такие же ощущения?

– Там другая песня. Во-первых, вооруженный конфликт у нас был недолгим. И с 1992-го прошло 28 лет, выросло новое поколение. В прошлом году наше Бюро по реинтеграции объявило цифры: на территории Приднестровья, официальное население которого – менее полумиллиона человек, 332 861 лицо имеют гражданство Молдовы. После того, как в 2014-м мы получили безвизовый режим, все помчались за молдавскими паспортами. Никакие противоречия не помешали.

Сейчас это искусственно замороженный конфликт. Да, промывание мозгов нигде не делось. Но если бы кто-то за ночь убрал все эти посты вдоль Днестра – люди почесали бы затылок и обнаружили, что так гораздо проще и легче жить. Сейчас с нынешней ситуации кормятся чиновники, Россия контролирует военную компоненту, а бандиты используют ее для межрегиональной сети организованной преступности и контрабанды. А на межличностном уровне, исключая естественный процент неадекватов, ничего нет. Люди не убивают друг друга. Это не Украина.

Сурков или Козак – не суть важно, какие холуи, когда пахан тот же. А верить в то, что после Мюнхенской речи 2007 года, после войны в Грузии, после аннексии Крыма Путин смирится с потерей Украины – это все равно, что Сталин ушел бы в монахи. Да, он может обманывать Зеленского каким-то новым способом. Затягивать его в диалог, чтобы потом, подключив своих европейских друзей, навязать какую-то херню. “Не мытьем, так катаньем” затянуть за красные линии, где уже не комильфо будет рубить концы. Все это имеет одну цель: ваше подчинение.

Украине сейчас лучше просто иметь терпение. Стратегическое терпение. Отбиваясь, ждать, пока режим Путина рухнет. А не пытаться строить с ним мосты.