Давняя добрая традиция

Стоит отметить: каждый обмен или «взаемоосвобождение», как это пытаются официально называть, происходит с нарушениями законодательства. Механизм обмена примерно такой. Международный уголовный суд с лета 2014 года классифицирует события на Донбассе как имеющие признаки международного вооруженного конфликта. К которому можно применять правила и обычаи ведения войны.

И участие в ней принимают две равные стороны конфликта: Украина и Россия. И, конечно же, разные псевдогосударственные образования, поддерживаемые Россией. Согласно международному законодательству, во время войны можно брать пленных. Да, их нельзя пытать. Нельзя содержать в СИЗО. Поскольку это запрещают Женевские конвенции.

«Важно то, что международное законодательство лишь недавно считает сам факт войны преступлением. Однако слишком многие государства это ратифицировали. Если же говорить о международном законодательство в целом – то есть целый ряд норм, которые призваны сделать войну более гуманной. Поэтому запрещено стрелять по жилым кварталам, брать заложников, пытать пленных и тому подобное. А можно брать и менять военнопленных”, – комментирует ситуацию адвокат Евгения Закревская, в свое время представляла интересы военнопленных украинских моряков.

“Однако наш Уголовный кодекс этого не регулирует. И мы столкнулись с ситуацией, когда, например, Служба безопасности берет в плен боевиков, комбатантов, но что дальше? СБУ «оформляет» этого пленного, как может. То есть обвиняет его в терроризме и начинает расследование. А раз есть следствие – должен быть и прокурор, осуществляющий процессуальный надзор. Но здесь происходит нарушение международного права: поскольку изначально пленных неправильно оформляли. Впоследствии, когда их обменивали на украинцев, им меняли меру пресечения с ареста на личное обязательство. Опять нарушение законодательства. Собственно, с начала войны все так и работало”, – рассказывает адвокат.

Собственно, можно говорить о том, что до ни у СБУ, ни в Вооруженных сил, ни у Национальной гвардии нет полномочий для захвата военнопленных. Ведь в отечественном законодательстве за 6 лет войны так и не произошло необходимых для этого изменений.

По меньшей мере, Украина так и не стала называть войну на Донбассе войной: сначала это была Антитеррористическая операция, потом – Операция объединенных сил. Несмотря на это Украина удерживала десятки людей, которые на бумаге были террористами, а фактически – военнопленными. Собеседники #Букв, приближенные к процессам обмена, отмечают: во время каждого обмена происходило вмешательство в работу суда. То есть нарушалось законодательство.

«Это был не первый обмен. Но каждый раз власти перегибали через колено суды или прокуратуру, заставляя освобождать обвиняемых в терроризме из СИЗО. Например, при обмене 2017 власть почему-то решила поменять пленных русских и отдать их в ОРДЛО. Хотя мы ожидали, что их будут менять на политзаключенных, которых удерживала Россия. И этим пленным гражданам РФ срочно сменили меры на личное обязательство и привезли на базу в Славянске. В последний момент приехала Ирина Геращенко (во времена президента Петра Порошенко ответственная за обмены – ред.) и сказала, что русских менять передумали. И их под охраной привезли в суды и срочно изменили меры на содержание в СИЗО. С точки зрения закона – это просто процедурный трэш”, – рассказывает собеседник издания.

“Один из участников того обмена, Игорь Кимаковский, говорил следующее: «Суд меня выпустил под личное обязательство. Я был свободным человеком, но не мог свободно передвигаться. Потому что меня под конвоем снова привезли в суд и посадили в СИЗО. То есть меня похитили ». И сейчас он может пойти в Европейский суд по правам человека и выиграть дело. И такая история не единственная. Выходит, есть все шансы, что государство Украина будет платить компенсацию террористам”, – комментирует ситуацию собеседник Букв, близкий к обмену.

Адвокат Евгения Закревськая по этому поводу добавляет: международное законодательство не позволяет судить комбатантов просто за участие в войне. Однако существует возможность судить их за преступления против человечности или за военные преступления. То есть пытки, взятие гражданских заложников, массовые убийства мирных жителей и тому подобное. И если государство начинает такой суд – оно ​​переводит участников войны под свою юрисдикцию. И имеет полное право не обменивать людей.

Однако здесь возникает следующий вопрос: чтобы стать комбатантом, нужно соответствовать целому ряду критериев – входить в вооруженное формирование, иметь командира, ответственного за подчиненных, иметь опознавательные знаки, открыто носить оружие, соблюдать законы и обычаи войны и тому подобное.

В истории же с войной в Донбассе фактическим участником войны может оказаться и обычный пенсионер, спрятавший взрывчатку в банке меда, которая взорвалась на блокпосту и убила военных. И если его начинают судить за преступление – суд нужно доводить до логического конца, то есть до приговора. И уже после этого отдавать боевикам или россиянам по их требованию. Если же его отдают до того, как суд дает оценку его действиям – государство добровольно разрушает свою правоохранительную систему. И подрывает и так небольшое доверие к ней у общества.

Уроборос безответственности

Поэтому за 6 лет войны Украина так и не смогла изменить законодательство под реалии войны. Однако проблему с обменами пленных нужно было решать. И произошла довольно странная вещь: сомнительную практику освобождения террористов и боевиков через изменении меры пресечения расширили  на все случаи терроризма. Неважно, имеют они отношение к войне в Донбассе или нет. И, кажется, власть делает вид, что это нормальная практика. По крайней мере, к таким выводам заставляет прийти последний предновогодний обмен, когда в ОРДЛО поехали не только участники войны в Донбассе, но и обычные преступники. Или подозреваемые в совершении преступлений. Например, харьковские террористы. Или экс-беркутовцы, подозреваемые в расстрелах на Институтской.

Здесь нужно отметить несколько важных вещей.

Первое. Россия (точнее манипулируемые ею псевдореспубликы), конечно, могли требовать выдать им террористов или бывших силовиков. Однако Украина имела полное право не отдавать их. Причина здесь довольно проста: эти люди не являются участниками международного вооруженного конфликта на Донбассе. И второе: если харьковские террористы получили приговор, то бывшие беркутовцы – нет. Ведь дело о расстрелах на Институтской, аналогов которому в современной истории не было, несмотря на всю свою масштабность должно было дойти до конца примерно через полгода.

То есть летом 2020-го суд мог вынести приговор. Более того, подозреваемые экс-силовики должны были дать показания весной этого года (потому что такое желание они озвучили, когда суд решал в каком порядке будут допрашивать потерпевших, исследовать доказательства и т.д.). И выпуская обвиняемых без суда Украина фактически освобождает их от ответственности по требованию России. И здесь уже речь идет о влиянии страны-агрессора на нашу внутреннюю политику. Собственно, такие истории происходили и раньше. Просто суд над бойцами «Беркута» был довольно резонансным. И вынес проблему на широкую общественность.

«История с Беркутом – это анархия. Правда. Это был не первый обмен, много народу принимало в этом участие. Часть из них осознавала, что так делать нельзя. Была возможность принять в турборежиме в Раде нужные изменения в законодательство. Но этого не произошло. Впечатление, что на Банковой просто не думают такими категориями, как правосудие. Ведь вроде и так делают хорошие вещи, пусть и вопреки собственным законам. Но это мина замедленного действия под нашу правоохранительную систему », – объясняет анонимный собеседник« букв », близкий к обменов.

Сложилась ситуация, в которой ни одна из ветвей государственной власти не несет ответственности за последствия таких освобождений. Ведь решение об обмене принимает президент. Однако он не имеет законного механизма выполнения такого решения.

 

Поэтому он спускает это решение генеральному прокурору. Тот выполняет лишь роль передатчика – он спускает это решение своим подчиненным. И если во времена Порошенко это делали устно, то при президентстве Зеленского генпрокурор решил дать письменные инструкции. Прокуроры, если они не сопротивляются решению президента, идут в суд.

Суд, в свою очередь, выполняет решение президента. Казалось бы, нормальная рабочая схема. Если бы не один нюанс: она незаконна. Поскольку в Украине судьи не могут подчиняться президенту. Или прокурорам. Или генеральному прокурору. Так же, как генпрокурор не может приказывать своим подчиненным, кому менять меры пресечения, а кому нет. Так же президент не может раздавать таких указаний судьям и прокурорам.

«Но наши беспозвоночные институты позволяли делать эти противозаконные вещи. И система работала, пока не напоролась на дела Майдана, на прокуроров, которые отказались выполнять решение президента. Хотя были и более вопиющие случаи. Например, в Харькове в предыдущие обмены. Там прокурор отказался отпускать подозреваемого. Но апелляционный суд проигнорировал позицию государственного обвинения. И выпустил на свободу подсудимого. Пострадавшие там кричали, проклинали судью. Это правда было ужасно. И еще один важный момент: за все это время ни один судья не отказался от выполнения президентского решения. Не заявил о давлении. А когда потерпевшие спрашивают у пресс-секретаря президента Юлии Мендель, почему отпускают беркутовцев или террористов, она говорит: «Ну да, есть же решение суда», – отмечает Закревская.

В то же время, собеседник #Букв из круга приближенных к процессу обмена отмечает: отдельных судей заставляли принимать «правильные» решения. «При генпрокуроре Юрии Луценко судьи получали распоряжения устно. Одна из судей, когда мы у нее спрашивали, с каких это пор «Минские договоренности» стали частью украинского законодательства, сказала: «Поверьте, моя постановление лучшие. Вы бы другие почитали. Я все понимаю, но я не могу брать на себя ответственность за срыв обмена ». Другая судья не хотела освобождать обвиняемых. И я знаю, что ей звонили и объясняли: если она не согласится, то публично ее обвинят в измене. И она «будет известна» на всю страну. Едва ли не единственный плюс письмо Рябошапки, которое прокуратура показала в апелляционном суде, когда отпускали экс-беркутов: генпрокурор хотя бы попытался взять на себя часть ответственности и вывести из-под удара судей», – комментирует собеседник.

Риск потери судебных дел

Кроме уже озвученных проблем существуют сложности с судами, из которых исчезли обвиняемые. И несмотря на все заверения от генпрокурора, что «заседание продолжаться в заочном режиме», поводов для оптимизма нет. Собеседники #Букв в ликвидированной ныне Генпрокуратуре (с нового года в Украине действует Офис генпрокура вместо Генпрокуратуры) отмечали: хотя норма о заочном судопроизводстве и существует в законодательстве, она только декларативная.

Поскольку не прописано, как и когда можно применять эту норму. Поэтому все дела, в которых обвиняемые поехали на обмен, фактически зависли в воздухе. Более того, существуют реальные риски потерять годы работы, как вот с делом о расстрелах на Институтской. Поскольку, согласно Уголовно-процессуальному кодексу, суд сможет продолжить заседание только в одном случае: если освобожденные экс-силовики таки явятся в зал суда. Иначе их надо объявлять в розыск и останавливать судебный процесс. Если же пытаться переводить его в «заочку», то есть рассматривать дело без присутствия обвиняемых, существуют риски, что все придется начинать сначала.

То есть с момента оглашения обвинительного акта. Таким образом 4 года работы судей, прокуроров, потерпевших, их адвокатов, даже защитников экс-беркутовцев пройдут даром.

«Нам нужны изменения в нормы о заочном осуждении. Потому что сейчас судьи это могут делать, но только на свой страх и риск. Нам нужна возможность продолжать суды, если обвиняемых меняют. И я не знаю, на самом деле, у кого может быть такой проект закона. Но его нужно подготовить », – убежден собеседник издания.

Собственно, 14 января в Святошинском райсуде Киева состоялось очередное судебное заседание. Во время которого суд присяжных обратил внимание на неявку обвиняемых. Единственный вопрос, который успели решить: это отвод группы прокуроров, которых вместо Алексея Донского, Яниса Симонова и Игоря Земскова прислал руководитель Генпрокуратуры Руслан Рябошапка. У пострадавших были сомнения в независимости и беспристрастности «новичков». Суд к их сомнениям прислушивался. И обязал Офис генпрокурора собрать новую группу, которая будет представлять государственное обвинение. Более того, дал 2 месяца времени, чтобы они успели ознакомиться с материалами дела.

Хотя можно предположить, что такой большой перерыв сделали и для того, чтобы Офис генпрокурора и народные депутаты наконец приняли изменения в законодательство и разблокировали возможность проводить заочные судебные заседания. Ведь Владимир Зеленский уже анонсировал следующие обмены, в котором должны быть крымские татары. Можно предположить, что в этот обмен также могут попасть лица, которых сейчас судят в Украине за те или иные преступления. И хочется верить, что украинская власть таки прислушивается к критике и не наделает еще больших ошибок.