С главой Фонда госимущества Игорем Билоусом #Буквы встретились в пятницу, 1 апреля. Как подчеркнул во время нашего интервью сам Билоус, работа Фонда в большей степени сосредоточена на проведении приватизации госпредприятий. Собственно, приватизация и была центральной темой нашего интервью.

Ожидалось, что большая приватизация в Украине начнется в 2015 году, однако из-за ряда технических факторов Правительство продлило процесс до 2016-го. По итогам приватизации в 2016 году в государственный бюджет ожидаются поступления в размере 17 миллиардов гривен. Первым обьектом приватизации в этом году станет Одесский припортовый завод — лидер химической промышленности в Украине. Сейчас, как утверждает глава Фонда, ОПЗ полностью подготовлен к продаже. Несмотря на наличие долга завода перед группой компаний Дмитрия Фирташа и претензии на владение предприятием со стороны группы “Приват” Игоря Коломойского, в Фонде надеются на успешную приватизацию ОПЗ уже летом этого года и ожидают прихода иностранного инвестора.

В ходе согласования текста интервью появилась информация о том, что Стокгольмский арбитраж удовлетворил ходатайство компании Фирташа Ostchem Holding Limited и наложил запрет на отчуждение необоротных активов ОПЗ. В связи с этим мы попросили Игоря Билоуса прокомментировать для нас данную информацию.

Следующими после ОПЗ в Фонде планируют продать несколько облэнерего, “Центрэнерго” и ряд других не столь больших предприятий и компаний. О том, как идет подготовка и каковы перспективы приватизации, #Буквы расспрашивали у главы Фонда госимущества Игоря Билоуса.

В феврале этого года Парламент принял закон, отсутствие которого препятствовало началу приватизации в прошлом году. В частности, этим законом отменяется обязательная продажа 5-10 % акций стратегических госпредприятий на фондовых биржах перед приватизацией. Почему Верховна Рада не приняла этого закона в 2015 году?

Не знаю, почему не приняла. Не хотела, по всей видимости. Мы 18 раз были в Парламенте. И только на 18-й раз все депутаты к нам прислушались, в конце концов поняли суть наших изменений и согласились проголосовать за этот закон.

Как мне кажется, ранее депутаты в какой-то степени игнорировали эту приватизацию. Почему — сложно сказать. Наверное, не все хотят прозрачной приватизации — так, как мы ее видим.

Почему?

Потому что вокруг практически каждого государственного предприятия завязано множество чьих-то интересов. Так было всегда. А люди, имеющие эти интересы, как правило, имеют свое лобби. И это тоже было всегда. Проводя приватизацию, мы пытаемся изменить это, искоренить коррупцию на госпредприятиях.

А этот закон дал нам возможность наконец-то начать приватизацию. Начнем продавать эти предприятия — прозрачно, профессионально, так, как раньше не продавали. Впрочем, раньше было продано только одно крупное предприятие — это “Криворожсталь”.

Мы планируем начать с Одесского припортового завода. Дальше — облэнерго, “Центрэнерго”. Параллельно мы будем продавать небольшие предприятия и компании. Среди них и ТЭЦ, и гостиницы, и банки.

Почему не хотели принимать закон ранее? Вероятно, из-за того, что все-таки старые механизмы давали возможность непрозрачно приобретать компании на приватизационных конкурсах. К примеру, обязательное дробление пакета акций и предварительная продажа 5-10 % ничего хорошего нам не принесли.

В связи с чем?

В нынешней ситуации, например, с ОПЗ, продажа 5-10 % позволяет при желании серьезно усложнить жизнь крупного инвестора, если он приобретет основной пакет, или вовсе отпугнуть его от участия в приватизации.

Ожидалось, что продажа этих 5-10 % будет осуществляться для определения рыночной стоимости акций предприятия. Такой механизм мог бы оправдать себя?

Если бы мы с вами жили в Великобритании, то он бы, наверное, оправдывал себя. Потому что там есть полнофункциональный фондовый рынок, есть игроки, есть деньги. И, естественно, продавая компанию через фондовую биржу, ты сначала продаешь 10 %, потом 5 %, потом 20 %, 30 % и так далее.

Например, приватизация в Великобритании в основном происходит через фондовую биржу. И дело не в том, что у нас нет этих фондовых бирж. Просто сам процесс у нас не на таком уровне с точки зрения развития. Поэтому у нас нет спроса, нет инвесторов.

IMG 1943

Когда мы доживем до того уровня, который есть сейчас в Великобритании — c прозрачной работой компаний, структурой, финансовой отчетностью, с надлежащим корпоративным управлением и стандартами, при фондовом рынке с миллиардным оборотом (пусть даже в гривнах), — тогда мы сможем предлагать предприятия на конкурентной основе на нашем фондовом рынке. А у нас традиция продавать малыми пакетами имела под собой коррупционную основу – цена мелких пакетов была гораздо ниже, чем цена контрольного. Кроме того, в итоге в Фонде осталось множество миноритарных долей и масса компаний, миноритарным акционером которых он является. Но никакой пользы от этого нет — ни дивидендов, ни прибыли, ничего. Есть только большая проблема: что нам делать с этим миноритарным пакетом. Его никто не хочет выкупать — ни контрольный акционер, ни сторонний инвестор. Такого “добра” очень много. И это результат подобной деятельности. Поэтому от такой практики нужно уйти и предлагать инвестору предприятия целиком – во всяком случае, пока в Украине не появится фондовый рынок.

Но ведь дробление пакета – не единственное изменение, принятое в законе. Там есть несколько других очень качественных правок. Во-первых — это недопуск к приватизационным конкурсам юрлиц, зарегистрированных в стране-агрессоре, или физлиц — граждан этой стран. Это вторая норма. Третья — это работа с советниками. Четвертая — это возможность подписания договора купли-продажи с учетом международного арбитража. Это очень важно. И пятая — допуск к приватизации иностранных компаний, доля государства в капитале которых составляет больше 25 %. Поскольку, к примеру, у нас среди потенциальных покупателей есть компании, доля государства в которых составляет по 36 %, по 40 %. А эти компании являются мировыми лидерами с точки зрения производства минеральных удобрений.

Поэтому не понимаю, почему Парламент так долго не принимал все эти изменения. В итоге мы отложили всю большую приватизацию, потому что продавать по старому законодательству было невозможно. Ни один западный инвестор не пришел бы покупать ОПЗ, если бы сначала выставили 5-10 %.

Весь предыдущий год мы исправляли существующие порядки, методики, отборы, меняли персонал, улучшали коллектив, раскрывали информацию – выкладывали в открытый доступ, запустили новый веб-сайт Фонда.

Также мы разработали множество документов, которые сейчас находятся на рассмотрении в парламентских комитетах, начали плотно сотрудничать с МЭРТ, создали международную рабочую группу, которая  состоит из представителей USAID, ЕБРР, Всемирного банка, IFC (прим. — International Finance Corporation, Международная финансовая корпорация, входит в структуру Всемирного банка). Мы создали систему подготовки к приватизации крупных компаний. Благодаря этому сегодня мы готовы начать процесс приватизации около 450 компаний: 20 крупных, 50 средних и 380 мелких. Это план приватизации на 2016-2017 годы.

ЧИТАЙТЕ ДАЛЬШЕ: Порошенко предлагает японцам приватизировать украинские порты и энергетику

Первым объектом приватизации среди крупных предприятий, как я уже говорил, будет ОПЗ. Он полностью подготовлен к продаже. Мы уже запустили там аудит по международным стандартам. Сейчас в рамках приватизации с ОПЗ в качестве советника работает инвестиционный банк UBS, лучшие юристы, международные аудиторы, западные экологические аудиторы, Международный инвестиционный банк. И, конечно же, у нас есть инвесторы.

Буквально с сегодняшнего дня мы начали диалог с соответствующими посольствами стран, инвесторы которых будут приезжать для знакомства с активом и возможной покупки объекта. Было проделано очень много работы, в частности, и с документацией. Мы готовы к любому формату отношений с инвестором. Более того, для каждого серьезного инвестора мы готовы организовывать встречи и с Президентом, и c Премьер-министром, и c профильными министрами.

Следующая такая подготовка будет проводится с облэнерго и “Центрэнерго”.

А “Сумыхимпром”, он ведь также есть в списке приватизационных объектов на этот год?

Да. Но “Сумыхимпром” — небольшое предприятие по сравнению с ОПЗ или “Центрэнерго”. Во-первых, оно пребывает в состоянии банкротства, как и некоторые другие предприятия. А во-вторых, это довольно старое предприятие. И у меня на самом деле возникают сомнения, будет ли интерес к этому объекту со стороны инвесторов.

Пока мы не занимались стратегической подготовкой этого завода. Но его однозначно нужно продавать.

Кроме того, одной из причин откладывания приватизации также называли то, что уполномоченные органы управления этими госпредприятиями медлили с передачей всех активов в Фонд. Это совсем другая история. Активы тех предприятий, о которых мы сейчас говорим и которые собираемся отдать на продажу, есть у нас в Фонде. Единственное, чего мы не имели, — это акции “Центрэнерго”. Их мы получили сравнительно недавно. И сразу взялись за корпоративное управление на этом предприятии: надо провести собрание акционеров, изменить состав набсовета. Вместе с тем, насколько мне известно, проводится конкурс на руководителя “Центрэнерего”. Но это не в нашей компетенции — это компетенция МЭРТ.

Почему акции “Центрэнерго” передали в Фонд только в начале марта этого года?

Хороший вопрос. Долго не передавали. Но этот вопрос на самом деле не ко мне. Это вопрос к министерствам. В частности, к Министерству энергетики и угольной промышленности.

Мне бы не хотелось плохо говорить о министре Владимире Демчишине. Тем более, что он долго упирался, но в итоге все же передал “Центрэнерго” в Фонд. А есть министры, которые не упираются, говорят, что они все передают, а в действительности не передают ничего. Но не хотелось бы бросать камни в чей-то огород.

В конце концов, существуют объективные причины задержек с передачей госпредприятий. Наверное, есть нежелание, есть саботаж, который мы особенно чувствуем в среднем звене министерств, отвечающих за предприватизационную подготовку этих госпредприятий.

Такого рода подготовка состоит из довольно простых вещей: инвентаризации, подготовки уставных документов предприятия, сбора справок из БТИ о наличии объектов недвижимости. Только после этого можно передавать предприятие в Фонд.

Но, к сожалению, как показывает практика, зачастую этих документов нет.

А где они?

Не сделали, потярели, не хотели делать. Возможно, не сейчас, а много лет назад. Но принимать предприятие в Фонд без документов мы не можем, поскольку в данном случае мы не знаем, что мы принимаем. В этом есть большой риск, так как после проведения нами инвентаризации предприятия может оказаться, что половина объектов на балансе в действительности отсутствует. А потом мы будем искать, кто же виноват, что эти объекты испарились.

IMG 2112

В СМИ распространялась информация о том, что антрацит из ЮАР, который закупало “Центрэнерго”, на самом деле поставляли с оккупированных территорий Донбасса. Это так?

Не могу это комментировать, так как знаком с “Центрэнерго” аж две недели. Вчера (прим. — интервью проводилось 1.04.2016) они написали нам “злобное” письмо о том, что у них есть недостача в размере 100 тыс. тонн угля определенных марок, и что им нужно обеспечить проведение совещания для решения этой проблемы. Я сразу же инициировал проведение этого совещания. Думаю, мы его проведем на следующей неделе.

Вопросами угля я начал заниматься всего две недели назад, так как мне известно, что вокруг этой истории с “Центрэнерго” было очень много шума.

Но мне бы хотелось подчеркнуть, что мы здесь, в Фонде, все же занимаемся больше приватизацией, а не управлением предприятиями. Мы против передачи нам предприятий просто так – чтобы они здесь “посидели”. Мы – транзитный владелец, у нас нет ресурсов для эффективного управления: ни соответствующих мощностей, ни кадров, ни знаний. У нас есть пара десятков людей, которые могут обеспечить управление на уровне документооборота, то есть созвать собрание, собрать набсовет, подписать соответствующие приказы, просмотреть устав.

Фонд может осуществлять управление и эффективную подготовку по некоторым компаниям, которые передаются нам на приватизацию. Но управлять целыми корпорациями Фонд не может.  Мы здесь занимаемся подготовкой компаний к приватизации.

Естественно, Фонд имеет функцию корпоративного управления. Но возьмем, к примеру, “Запорожьеоблэнерго”. Вокруг него сейчас, к слову, много шума. Мне даже приходится ходить в НАБУ относительно проблем с этим предприятием, хотя они существовали там еще до моего прихода на должность. Однако речь даже не об этом. Мы сейчас осуществляем управление этим предприятием. Но физически уже больше чем полгода мы не можем созвать собрание акционеров. Постоянно случаются какие-то форс-мажоры, на которые мы не можем влиять.

Чем вызваны такие трудности с созывом акционеров, которые больше походят на саботаж?

Разные причины. Там есть враждующие между собой группы. Чтобы изменить набсовет, а затем сменить руководителя, нам нужно сначала созвать собрание акционеров.

У нас в структуре Фонда ведь нет никакой силовой составляющей. Фонд госимущества на сегодняшний день выполняет 4 функции. Первая — управление объектами, переданными на приватизацию, транзитное управление. Мы приняли объект, подготовили, пока готовим, осуществляем управление, продаем. Вторая — регулирование оценщиков и рецензирование оценки согласно новой методики, которую мы разработали и внедрили. Третья — подготовка к продаже предприятия на приватизационных конкурсах. И четвертая — мы сдаем в аренду имущество: свое и других государственных учреждений. При этом больше всего людей у нас работают именно по подготовке предприятия к приватизации.

И потому мне бы не хотелось, чтобы Фонд превратился в, образно говоря, кладбище слонов. У нас есть четкие функции.

Вы упомянули о том, что ходите на допросы в НАБУ.

Да, один раз ходил на допрос в качестве свидетеля.

В связи с чем?

Мне бы не хотелось разглашать подробности. Есть много предприятий, которые в Фонде давно. Есть много вопросов по тем вещам, которые происходили до меня. И это абсолютно нормально, что меня вызывают для получения информации по тем или иным вопросам.

Пока претензий к моей каденции нет. Но даже если будут, я готов на них ответить, поскольку я несу ответственность за то, что происходит в Фонде сейчас.

Сколько средств от приватизации должно поступить в бюджет по итогам этого года?

17 миллиардов гривен.

Кто по состоянию на сегодня изъявил намерение приобрести ОПЗ?

Есть порядка десяти компаний, которые потенциально рассматривают участие в приватизационном конкурсе. Некоторые из них имеют более серьезные намерения, некоторые — менее серьезные.

Не буду скрывать: все они следят за событиями, которые у нас происходят.

В целом в стране или вокруг Одесского припортового?

Скорее, в целом по стране. Самое большое опасение инвесторов, что конкурс могут отменить. Поскольку даже на процесс подготовки к конкурсу инвесторы потратят и время, и средства. В связи с этим первая боязнь — что конкурс отменят. А вторая — что конкурс проведут, изменится власть и актив отберут. Так мыслит западный инвестор, к сожалению.

Конечно же, мы объясняем и пытаемся убедить инвесторов в том, что мы очень ответственно относимся к процессу и подобные сценарии исключены. Но тот политический кризис, который возник в последнее время, — это плохой знак для инвесторов.

И все же мы пытаемся разъяснить инвесторам, что даже в случае изменения правительства курс реформ и курс прозрачной приватизации мы сохраним без изменений.

А кто эти инвесторы?

Инвесторы все западные.

Нет никого из украинских?

Пока диалога с потенциальными украинскими инвесторами не было.

Я не исключаю, что в какой-то момент может появиться какой-то один, два или три из числа украинских инвесторов. Пожалуйста — приходите. Есть квалификационные требования, подавайте документы, раскрывайте конечных бенефициаров, показывайте происхождение денег, проходите тестирование на квалификацию, – и мы допускаем вас к документации и ознакомлению с активом. Ознакомились и приняли решение об участии в конкурсе — платите гарантийный взнос в валюте на счет в Нацбанке и приходите на аукцион.

Процесс довольно прост и понятен. Однако у инвесторов все же есть опасения. Они видели попытки приватизации ОПЗ раньше. Более того, многие из них участвовали в этих приватизационных конкурсах. И они научены горьким опытом.

Что будет с долгом ОПЗ перед DF Group?

Долг есть. Конечно же, я бы хотел освободить это предприятие от долгов. Что-то получается воплотить, что-то не получается. Значит, будем продавать с долгами. Это абсолютно нормальная западная практика.

Наличие этого долга может стать бонусом для группы компаний Дмитрия Фирташа в случае их участия в покупке завода?

Пока долг есть, и этот долг никто не выкупает. Долг за газ. Его нужно погасить или реструктуризировать. Все варианты рассматриваются. Как покупатель будет относиться к этому долгу — у каждого покупателя свое отношение. Пока мы не сталкивались с трудностями по этому вопросу со стороны инвесторов.

Долги есть у многих предприятий: и у некоторых облэнерго, и у “Центрэнерго”. Некоторые компании из списка на приватизацию – вообще банкроты. Что поделать? Будем продавать с долгом.

IMG 1949

Премьер-министр Арсений Яценюк заявлял, что этот долг был создан искусственно, а ОПЗ намеренно банкротился. Насколько это так?

Мне трудно комментировать это заявление. Есть реальный долг за газ. Газ был поставлен и потреблен. Потреблен по существующему контракту, который составлен по английскому законодательству. По документам это абсолютно реальный долг за реальный газ, который реально сожгли, и произвели продукцию. Продукцию продали, долг не оплатили.

Можно ли говорить о том, что цены на поставленный тогда газ были завышенными?

Тогда была такая цена. Мне трудно рассуждать — завышенная или не завышенная. Полагаю, что этот вопрос точно не ко мне. Тогда вся страна потребляла газ по такой цене.

Нынешний скандал с решением Стокгольмского арбитража по запрету отчуждать недвижимые активы ОПЗ как-то повлияет на приватизацию и желание инвесторов принимать участие в торгах?

Собственно приватизации это решение не касается. В самом тексте решения Арбитража сказано, что арбитр хочет избежать какого-либо вмешательства в приватизационные процессы в Украине. Но ни в процессе приватизации, ни в процессе обсуждаемой реструктуризации долга перед DF Group никак не собирались отчуждать недвижимость. Более того, закон запрещает нам такое отчуждение во время приватизации. Что касается инвесторов, для них наличие долга и его размер – не новость. Они оценивали и оценивают риски с учетом всех обязательств ОПЗ.

“Нортима” группы “Приват” дальше продолжает отстаивать в судах свое право на ОПЗ согласно аукциону 2009 года?

Да. Сейчас идут два судебных разбирательства по искам “Нортимы”. Причем суды первой инстанции уже отказали “Нортиме” в удовлетворении этих исков.

Недавно Президент Петр Порошенко в ходе своего визита в Харьковскую область посетил “Турбоатом”, где заявил, что приватизация этого предприятия неактуальна сегодня. Почему?

Потому что на сегодняшний день “Турбоатом” получает очень ценные заказы. Недавно был подписан договор с “Энергоатомом”, готовится к подписанию ряд других договоров, которые обеспечат этому предприятию заказы на несколько лет вперед. Естественно, когда они будут подписаны, тогда “Турбоатом” будет стоить совсем иных денег.

Стоит отметить, что это предприятие работает не только на украинский энергетический сектор, а исторически на все постсоветские страны. Когда усложнились отношения с Россией, мы потеряли часть рынка. Хотелось бы восстановить позиции предприятия – возможно, за счет новых рынков. А потом можно будет планировать приватизацию этого уникального объекта.

Это одно из лучших предприятий в Украине, без долгов, прибыльное, на счету у которого много средств. Убежден, что это один из лучших примеров корпоративного управления сегодня у нас в стране.

Министерство экономического развития и торговли и Фонд госимущества ранее анонсировали создание государственной холдинговой компании, в состав которой войдут несколько десятков стратегических госпредприятий. Каковы перспективы создания этого холдинга?

Идея создания этого холдинга родилась параллельно и у меня, и у Айвараса. Мы сошлись во мнении, что это действительно хороший опыт, реализованный в Сингапуре, Казахстане, Великобритании и многих других странах.

У нас есть ряд объектов госсобственности, относительно которых пока не выработана большая государственная стратегия. Так сложилось, что эти объекты находятся в управлении министерств или Кабмина, что, в свою очередь, неправильно. Министерство не должно заниматься управлением какой-либо государственной корпорацией. Во-первых, там этого делать не умеют, во-вторых, это создает почву для лоббизма и коррупции.

Есть успешный опыт других стран, который стоит перенять, выбрав подходящий вариант для Украины. Мы предложили формат холдинговой компании, поскольку в украинском законодательстве уже существует соответствующий закон — о государственной управляющей холдинговой компании. Следовательно, под этот закон мы могли бы довольно быстро структурировать государственную холдинговую компанию.

Вопрос в том, какие предприятия туда войдут, как и что мы будем с ними делать, какие сроки.

Есть уже примерное видение?

У меня есть. Мы даже подготовили презентацию, но, к сожалению, не успели ее презентовать тогда, на Нацсовете реформ, из-за скандала между Аваковым и Саакашвили.

Мы отдельно презентовали ее и Президенту, и Премьер-министру. Естественно, должно быть проведено обсуждение этой идеи. Кто-то выступает за, а кто-то говорит, что это будет узурпацией госсобственности.

То есть пока пауза в этой инициативе?

Дело в том, что я лично не принимаю решения о создании холдинговой компании. Пока мы ждем изменений в Правительстве, и после изменений вновь поднимем этот вопрос.

Речь идет о нескольких десятках компаний, которые требуют особой длительной государственной стратегии и политики. Это может стать огромнейшим ресурсом. Потенциальная прибыль этих предприятий в перспективе способна погасить большую часть нашего суверенного долга, проинвестировать наши украинские инфраструктурные проекты, привлечь инвесторов в лице разного рода фондов.

С таким холдингом компаний мы бы смогли о себе качественно заявить в мире. Но для этого нужна госстратегия, политическая воля, целевой фонд использования этих денег. И нужно было бы дать старт этому процессу уже сейчас. Так как это займет не месяц, не год, и даже не два. Три года потребуется, вероятно, только на полноценное создание этой структуры.

Это очень серьезный и прогрессивный шаг. Во-первых, он приведет к сокращению штата министерств, так как там не будут управлять тем, чем они не должны управлять. Во-вторых, министерства начнут заниматься профильной деятельностью. В-третьих, консолидировав все эти предприятии в одном холдинге, мы в конце концов увидим, что это все прибыльные компании. Они генерируют миллиарды прибыли. И эти миллиарды государство может рационально израсходовать, а не каждый год подсчитывать убытки от госкорпораций.