Об этом #Буквы пообщались с Тиной Берадзе – членом Ассоциации выпускников Медицинской школы Гарвардского университета и Всемирной Федерации биологической психиатрии.
Почему украинцы испытывают тоску по дому? Даже за местами, которые не любили, но теперь тоскуют, потому что не можем туда вернуться.
Генетическая память. Наша генетическая память – это не только наша память, а ещё и память наших предков. Карл Юнг описал как “коллективное, бессознательное”. В этом заключается и архетип родины, архетип языка. Это всё у нас в генах столетиями.
Привязка к локации в том числе?
Конечно! Это часть нас. Как ребёнок унаследует от матери привычки, так же мы унаследуем тоску по родной земле.
Необходимость из-за войны покидать родные места для нас это родовая травма.
Что делать с этой тоской?
Тоска– это нормально. Ни в коем случае нельзя ей противиться. Она должна быть. Это наша генетическая память.
Надо осознать тоску, обязательно с кем-то поделиться. И я уверяю, тот другой, с кем вы делитесь – тоже это переживает, но на фоне глобальной трагедии войны, людям просто неудобно об этом говорить.
В то время, как гибнут люди, подвергаются зверствам, теряют близких и свои дома, нам неудобно говорить о том, что мы скучаем, что у нас дома осталась, например, любимая сумка, и не потому что она дорогая, а потому что она моя. Я неделю работала, отдавала часть своей жизни, свое время и энергию, чтобы купить эту сумку. Это не просто сумка, это часть моей жизни. Потому, что я работая, и зарабатывая деньги отдаю часть своей жизни, и время, которое я больше никогда не получу обратно. И это поменять невозможно.
Да, я могу сейчас пойти и купить новую сумку, но это же уже не то. Я должна снова отдать часть своей жизни, для того чтобы её приобрести.
Война – это экзистенциальный кризис Путин решил остановить наш эволюционный процесс. Эволюция – это ухаживать за новым поколением. И он решил это остановить. И очень многие вовлеклись. Наша задача – думать, как мы можем продолжить эволюционный процесс нашей страны.
Что значит “вовлеклись”?
Когда ты игнорируешь опасность. Когда тебе говорят “уезжай”, а ты не уезжаешь. Ты остаешься, и умираешь там. Когда звучит сирена, и ты не идешь в бомбоубежище. Я читала воспоминания одной еврейской женщины, которая прошла вторую мировую, и она написала письмо своей внучке: “Если кто-то угрожает, что он тебя убьет – не думай, что он шутит, что он передумает. Он угрожает тебя убить. Если у тебя есть сила и возможность противостоять – вооружайся, и борись. А если нет – убегай.”
Многие не хотят покидать свои дома, особенно пожилые люди, которые говорят: “Нам терять нечего.” Как правильно поступить?
Для пожилых людей адаптироваться к новым реалиям гораздо сложнее, чем оставаться там, где они до того были. Они хотят “Хотя бы умереть в своей постели”. Безусловно их надо уговаривать.
Но в итоге право на принятие решения остается за человеком. Это абсолютно нормально, и никого нельзя судить за это.
Но уже поздно об этом говорить, на самом деле. Мы должны были об этом разговаривать ещё в декабре или октябре. А так, когда это всё случилось – человек и так в шоке, и донести всю эту информацию до него становится очень сложно, и требует большого профессионализма.
Как должны были работать институты власти, чтобы правильно подготовить людей к войне, не создав паники. Возможно, недоработки власти – это отсутствие такого опыта. Глава СНБО сказал: “Тот, кто нам говорит, что мы должны были эвакуировать всех людей. Мы должны были всю страну эвакуировать? Мы же не знали где будет больше угроза.”
Во-первых отсутствие опыта – это не оправдание. Они знали, что будет война. Если я это знала, и с первого января готовила своих студентов, и они до сих пор мне очень благодарны за это, потому что они сделали осознанный выбор – уехать или остаться.
Во-вторых, если у тебя нет опыта – ты обращаешься к опыту других стран. Посмотрите как Польша действует: ты должен рассказать, что есть такая угроза, включаешь народ, включаешь сирены, оцениваешь состояние бомбоубежищ. Тероборону не за три дня ты делаешь, а заранее. Это всё можно было сделать за два месяца. И никакой паники бы не было. Ты просто объясняешь народу что происходит, что нас может ожидать. Тогда люди сделали бы осознанный выбор – эвакуироваться или остаться, а не как слепые котята 24 февраля, не зная что делать и куда бежать.
Это ни в коем случае не гарантировало бы факт того, что все бы действовали правильно. Но народ до сих пор не верит в то, что происходит.
Опять-таки, выходим с факта номер один (власть – ред) – они знали. Я не имела опыта обучения людей критической психологии, и я обратилась к своим знакомым в Грузии, и попросила доступ к их материалам. Это разве стыдно, когда чего-то не знаешь? Невозможно всё знать. Есть же огромное количество стран, которые к моему большому сожалению, только что прошли войну. Ты должен учиться, спрашивать, а не надеяться на “Вдруг пронесёт”.
“Мы готовились. Не могли эвакуировали всех. Нельзя было точно рассчитать где бы случилась Буча. Сейчас мы говорим людям эвакуироваться, но они не хотят.” – цитата секретаря СНБО.
Власть буквально говорит: “Сами виноваты, что не эвакуировались”. То есть убирается фактор агрессора, убирается фактор ответственности власти, и вот сами люди виноваты.
Это как та ситуация, где девочку изнасиловали, а ей сказали что сама виновата, потому что юбка была слишком короткая. Это то же самое. В BBC есть огромная статья про это.
Хотя некоторые случаи виктимблейминга, несомненно, происходят из-за невежества, подлости или самодовольного чувства.
Это – проблема социальная, а не личностная. Наш социум принимает, что жена несколько виновата в том, что ее избил муж, а протестующие сами напросились на то, что в них стреляли.
Склонность обвинять жертву может быть запрограммирована в человеческом сознании на наиболее базовом уровне.
Люди на оккупированных территорий без связи элементарного могут не знать об эвакуационных коридорах
Да, но проблема не только в этом. Проблема не только в отсутствии информации, а в её наличии. Эвакуированные люди находятся в ужасных условиях. Те, кто принимают решение остаться – думают, что они хотя бы у себя дома.
Мы видели что случилось во Львове, когда цены взлетели до небес, да так, что мэру пришлось разбираться.
Очень многие уже возвращаются из Европы, потому что там выжить очень сложно. Нигде нет системы, которая принимает эвакуированных людей, и создаёт им человеческие условия, нигде. Все видели эти вокзалы в Польше, все. В 21 веке такую информацию невозможно скрыть.
Вопрос в элементарном уважении к своему гражданину, которого не было до войны, и не могло появиться после.
У нас было 8 лет подготовиться к этому, не с декабря, а 8 лет. Партнеры нам дают, и давали огромную финансовую и гуманитарную помощь. Кто-то мне сказал: “Мы должны одевать наших солдат? Мы потеряли работы, бизнес, всё.”. Вот давайте об этом поговорим. И вот приходит ко мне какой-то чиновник и говорит мне: “Эвакуируйся”, а потом говорит что это твоя вина, что ты этого не сделал. Вы серьезно?
Как мы должны заставить власть нас уважать. Как?
Как мы его заставим кого-то уважать, если он сам себя не уважает? У них было 8 лет, на то чтобы одеть свою же армию. Они знали что Россия нападёт, прямо об этом говорят. Я к этому готовилась, и я свою работу сделала Окей, ладно, это всё произошло. Дальше что мы делаем? Как мы помогаем народу с этим справится?. В каждом государстве, независимо от войны, должно быть элементарное уважение к своим гражданам. То, что сейчас делает украинская армия – огромный подвиг. Я не знаю как у них это получается. Это то “коллективное бессознательное”, это та тоска по своему дому, которая заставляет идти этих людей на смерть.
Армию одевают простые люди.
Мы берём последнее, что у нас есть, и несём в армию. Потому что это тоже нас касается, и мы это понимаем. Это единственное, что мы можем сделать.
Есть народ, а есть элитарная часть общества, которая была и до войны, и которая к народу не имела никакого отношения, так же она сейчас не имеет, но она говорит: “Эвакуируйся”.
Что быть людям, которые не эвакуировались или не эвакуировали родных, которым сейчас говорят: “сами виноват что вы не уехали.”?
Самые жесткие меры наказания за такие слова. Есть же идея законопроекта про суд над теми, кто уклоняется от службы в армии. Я бы этот законопроект применила по отношению к тем людям, которые перекладывают ответственность, и вместо того чтобы уже создавать программы реабилитации, ей говорят что “Вы виноваты, что вы там остались”. Как любят у нас говорить “таких людей надо расстреливать”. Я говорю это полностью осознанно. Я 40 лет занимаюсь психологией, и знаю через что проходят люди. Это комплексная травма: потеря дома, потеря родителей, изнасилования, потеря всего. И эта травма – на всю жизнь. Кто-то смеет этому человеку говорить такие вещи? Перекладывать ответственность на обычных людей, хотя этим заниматься должны была власть.
Не только власть, это делают даже обычные люди. Это из ряда: “Я вот эвакуировался, а ты нет. А почему?”
Обычные люди в такой же ситуации жертв. Они испытывают чувство вины за то, что спаслись. Их тоже никто не предупреждал.
Им просто повезло, что они не оказались на тех территориях, где это всё происходило. Когда власть говорит: “мы не знали на каких территориях будет Буча” – как как вы не знали? New York Times уже в январе опубликовал снимки базирования их войск, и на каких они направлениях. Как вы могли этого не знать, когда я это знала? Я, абсолютно гражданский человек, знала об этом. И вы, в здравом уме, говорите что не знали? Наша власть говорила, что разведка США и Британии сеют панику! И они сейчас нам говорят: “Почему ты не эвакуировалась?”.
Какой должна быть наша реакция по отношению к тем, кто пережил насилие в люболй форме?
Только эмпатия. Если ты не профессионал – молчи. Просто обними этого человека, и скажи “Мне очень жаль”.
Обратная сторона. Тех, кто выехал, буллят, те кто остался.
Люди, которые уехали – они очень много детей спасли, и они продолжают эволюционный процесс. Их нельзя буллить, у них качество жизни упало в драматических масштабах. Они оставили своих мужей, свои дома, живут в ужасающих условиях. Но они спасли нацию. Они вывезли детей, а вы ещё и гнобите их. Это генофонд украинской нации.
“Мы остались, мы герои” – вы герои, безусловно. Но, когда человек с маленькими детьми несколько дней пешком переходил границу, теперь за детьми ухаживает в невыносимых условиях. Живет в невыносимых условиях, потому что любое вынужденное переселение это огромная трагедия. Это вам грузинка говорит, которая прошла с 89 года всё то же самое. Это огромный стресс, люди в шоке просто, оставляя своих мужей и родителей. И вы их буллите? А что они должны были делать? Выставить своих детей под бомбы?
Мы как нация должны им спасибо говорить и гордиться, что они спасли генофонд.
Это эволюционный процесс. Без детей исчезает нация. Я не знаю, какая была альтернатива тому, чтобы уехать. Выставить детей под бомбы? Просто не могу этого понять.
Я каждый день общаюсь вынуждено перемещенными людьми, и они себя далеко не хорошо там чувствуют. Они постоянно говорят, что ждут возможности вернуться, и что хотят домой.
Говорят: “я хочу додому”.
Я бы каждую матерь, которая перешла границу с этими детками, наградила бы медалью героя, и не то, чтобы не травила, я бы их поддерживала всеми способами.
- Нагадаємо, команда професіоналів-психологів під наставництвом Dr. Тіни Берадзе створила групу для надання психологічної підтримки і пропонує допомогу тим, хто її потребує. Підключитися можна з будь-якої точки світу.
- Про це заявила лікарка-психіатр Тіна Берадзе розвінчала чутки про те, що президент РФ Володимир Путін психічно нездоровий. Вона наголосила, що діагнози лише можуть допомогти російському диктаторові уникнути покарання.
- Війна – це випробування на міцність психіки кожного із нас, неважливо де ви – під обстрілами чи в безпеці. Як пережити емоційні гойдалки (коли відчай замінюється ейфорією), страх, паніку, провину, страх за близьких і втрати – читайте у матеріалі.
- Про те, як говорити з дітьми про війну, як їх підготувати до виїзду та викликати відчуття безпеки, читайте у матеріалі #Букв.
